— Здесь, госпожа! — напряжённый голос пилота прозвучал откуда-то из-за стены наёмных мускулов. — Меня тут малость…
— Отпустите его — или ваш босс схлопочет! — потребовала Бриель, одной рукой скрутив шнурок ещё сильнее, отчего барон взвизгнул от внезапного приступа паники, а другой рукой вкладывая небольшой предмет в просторный карман кителя.
— Назад! — сумел выдавить тонким, задушенным голосом барон. — Делайте, как она говорит!
Наступил момент напряжённого и шаткого молчания, затем охрана опустила пистолеты и начала задом отступать из кабинета. Правда, двигались они медленно и явно были готовы среагировать на любое внезапное движение.
Бриель дёрнула за шнурок и толкнула Разукраса вперёд, используя спотыкающееся тело как щит на случай, если кто-то из бандитов решит открыть огонь. Это был довольно бессмысленный шаг, и она скорее полагалась на то, что охрана больше озабочена тем, чтобы сохранить жизнь хозяину, нежели отнять её, однако желаемого эффекта этот шаг, похоже, достиг. Через несколько секунд бандиты очистили кабинет, открыв взору Ганну и сервиторов: лицо первого выражало тревогу, лица последних, как всегда, не выражали ровным счётом ничего.
— А теперь мы уходим! — сообщила Бриель, спиной продвигаясь к выходу. Ганна отдал голосовую команду и вместе с сервиторами отправился следом. Напуганная толпа уже разбегалась при виде такого количества обнажённого оружия.
И в этот момент один из охранников сделал самый опрометчивый шаг в своей карьере. Вскинув обрез арбитрского стаббера, он крикнул:
— Отпусти его, или отстрелю тебе башку…
Закончить фразу этот идиот так и не успел: раздался оглушительный взрыв — и грудная клетка бандита превратилась в дымящее рваное месиво, на которое тот уставился в полном недоумении. Мгновение спустя тупица рухнул на спину. За ним стоял Ганна с наручным болт-пистолетом, прятавшимся под рукавом, готовый пристрелить любого, кто ещё решил подумать о ранней отставке.
— А теперь мы уходим… — сказала Бриель, перетаскивая за шею извивающегося барона Разукраса через порог.
Бегство обратно к посадочной площадке заняло много больше времени, чем Бриель рассчитывала: весь город пришёл в смятение. Жителей перебудоражила не паника, которую посеяла Бриель в «Палас-Трясиновке», а непрерывный поток огненных копий, которые, прошивая свинцовые облака, несли смерть и разрушение, казалось, в совершенно случайные места среди болот, окружающих поселение. На деле, целью каждого залпа служило одно из владений барона, однако остальная преступная братия об этом не знала. Каждый, вплоть до последнего мелкого воротилы, в городе решил, что цель нападения — он сам, а напал на него какой-то заклятый враг, вдруг разжившийся серьёзной огневой мощью на орбите.
Тем не менее, через какое-то время Бриель, её пленник, которого сейчас тащили между собой два сервитора, и Ганна добрались до верха шаткой железной лестницы, ведущей к посадочной площадке. На палубе царила суматоха: бригада обслуги выбивалась из сил, готовя корабль к спешному отлёту, но челнок Бриель, к счастью, остался цел и невредим. Охрана, которую она наняла присматривать за судном больше для того, чтобы заявить о себе среди местной братвы, крутилась неподалёку, больше увлечённая распускающимися вдалеке цветками взрывов, чем своей работой.
Зная, что у её небольшого отряда есть всего несколько секунд, прежде чем их заметят, Бриель кинулась к барону и ухватилась за чужацкий образок у того на шее:
— По-моему, это моё! — и, безжалостно повернув кулак, порвала шнурок.
— К челноку! — крикнула Бриель пилоту. — Бегом!
Ганна и Бриель ринулись вперёд, а сервиторы остались на месте, железной биомеханической хваткой зажав между собой брыкающегося барона. За какие-то секунды парочка добралась до челнока, и сходня пошла вниз, гудя гидравликой. Барон заорал на охранников, чтобы те задержали Бриель и пилота.
Бриель казалось, что сходня опускается куда дольше, чем раньше. Воздух расколол грохот ручного оружия — и пуля со звоном отскочила от корпуса прямо возле головы Бриель, заставив её пригнуться, а Ганна в то время выцеливал стрелка из своего скрытого болт-пистолета.
Очередь стабберных выстрелов слева подсказала парочке, что открытая перестрелка — не самый лучший план, и мгновением позже корпус рядом с тем местом, где всего секунду назад стояла Бриель, изрешетило пулями, высекая фонтанчики разъярённых искр.
К счастью, сходня опустилась достаточно, чтобы Бриель сумела нырнуть внутрь, через пару секунд Ганна последовал за ней и бросился в кабину. Бриель запустила люк на обратный ход. Пули продолжали рикошетить от корпуса челнока.
При звуке выходящих на полную мощь двигателей Бриель повалилась на пол. Голова шла кругом от крепкой смеси адреналина пополам с облегчением. «И ещё от кое-чего», — подумала она, заходясь в припадке злорадного хихиканья.
Подручным барона Разукраса потребовался почти час, что оторвать безмозглых сервиторов с его рук, и к этому времени барон уже истратил всю свою ярость. Шагая обратно в «Палас-Трясиновку», он злился, переживая неудачный поворот событий, а охрана отпихивала паникующих местных у него с дороги. Барон хотел поживиться на слухах, что богатство Аркадиев убывает, благодаря спаду в торговле на восточной окраине, но повезло хоть сохранить жизнь. Дочка Люсьена Геррита оказалась настоящей дьяволицей, но совершила одну серьёзнейшую ошибку: оставила его в живых, оставила за спиной у себя врага. От этой мысли в бароне вспыхнула щекочущая нервы смесь ужаса и желания. Как давно ему хотелось сломить Аркадиев, и как бы он хотел…
Не заметив, как дошёл обратно, барон оказался в своём заведении. Главный зал пустовал, пол усыпали следы панического бегства. Повсюду валялись питейные сосуды и осколки, столы и стулья опрокинуты. Скривив губы в гадкой ухмылке, Разукрас направился в кабинет, решив хотя бы отыскать кольцо, которое Бриель предлагала обменять на эльдарский образок.
Но кольца там не оказалось. «Конечно, не оказалось», — подумал он. Эта гарпия, должно быть, подхватила кольцо в неразберихе, оставив барона с носом за то, что попытался её кинуть.
Сейчас бы не мешало выпить, но, похоже, вся обслуга сбежала вместе с паникующими клиентами. Решив налить стакан самому, барон огляделся в поисках какой-нибудь брошенной бутылки, и тут его взгляд остановился на стазисном ящике, который притащили сервиторы Бриель. «Она ведь сама приказала поставить ящик у входа в кабинет», — вспомнил он, сузив глаза в страшном подозрении…
— Нет! — ахнул барон. Глаза его нервно метались по тёмному и пустому залу. Несколько сшитых рядом лоскутков на лбу начали потеть, один разнокалиберный глаз непроизвольно задёргался. — Нет, нет, нет! — зачастил он, приближаясь к ящику и не сводя глаз с контрольной панели на боку, где красный глазок показал, что стазисное поле только что отключилось. — Ты не могла…
Но она смогла. Три секунды спустя мигающий огонёк сменился непрерывным, и перегруженное ядро плазменного заряда, который был сунут в стазис за миг до разрушения, взорвалось. Барон Разукрас увидел свою судьбу за миг до того, как она его постигла, и предпоследнее, что пришло ему в голову, было проклятие на Аркадиев со всеми их дочерьми. Последним ему в голову пришло неистовое атомное пламя заряда плазмы, ядро которого пошло вразнос. Скромная взрывная волна целиком, но аккуратно уничтожила убогие внутренности «Палас-Трясиновки», снаружи не сделав почти ни царапинки. Для обитателей Трясиновки басовитый рокот взрыва стал ещё более явным доказательством неминуемой гибели и вызвал паническое бегство, во время которого сотни жителей бежали куда угодно, лишь бы подальше от центра своего разваливающегося городка.
В течение многих месяцев после, радиацию внутри выжженной скорлупы «Палас-Трясиновки» смогут вынести лишь самые стойкие из мутантов. К тому времени Бриель Геррит будет уже во многих световых годах отсюда, вполне вероятно, навещая золотистые берега райского мира, который совсем недавно перешёл в её полное владение…
Саймон Джоветт
Награда за преданность