Я не понял ни слова.
— Ум, — Я держался того, что сработало.
— Донная тюря и человечина есть.
— Это восхитительно, — буркнул я под нос.
Тёмная фигура шла впереди, волоча ноги в сторону тусклого свечения вдалеке. Скоро мы подошли к оплоту мусарей, где два десятка фигур сгрудились вокруг большого костра в центре скопища хибар. Меня едва не стошнило, когда я глянул на рожи этих уродов. Слепящие отсветы пламени высвечивали покрытые волдырями конечности, заскорузлые черепа и воспалённые раны.
На огне стояла гигантская гильза от снаряда, которую использовали в качестве котла. Раздутый мусарь помешал варево, и оттуда вывалилась чья-то конечность. Мои самые худшие наркотические мороки с их бескожими обезьянами и марионетками с провалами вместо глаз не шли ни в какое сравнение с этим зрелищем.
— Тоже в горшок? — Завёрнутый в пластик человек, с кривой улыбкой и заострёнными зубами, выступил из массы людоедов. — Принёс хорош еду?
— Ум, — буркнул я, следуя проторенным путём.
— Я Хёгас, главный, — Получеловек протянул замотанную в пластик руку.
Я передал ему тело.
— Ты убил? — Он двинул глазами.
— Угум. Вроде гильд.
Хёгас глянул вниз. Улыбка сползла с его лица. Голокостюм на секунду замерцал.
— Что?
Главарь мусарей нагнулся и снял с трупа рваную куртку.
— У него есть слова!
Мусари бросили котёл и сгрудились вокруг. Под кожей у них копошились мелкие светящиеся червячки. Я прикрыл глаза.
— Слова говорят о гильдах: едут тихо через старую стену. Везут хорош вещь! — перевёл Хёгас.
— Хорош вещь! — оживились мусари, словно хор демонов, почти в унисон издавая стоны и визг.
— Новый мусарь, иди к огню. Дайте ему поесть, — Хёгас помахал мне своей клешнёй.
Мне было бы намного приятнее, если бы меня живьём закопали в братскую могилу. Эти черти битый час поглощали полуразложившиеся трупы бывших собратьев и свежатину, которую притащил я. Главарь периодически потягивал из личной фляги, стоявшей рядом, «Дикую змею». Когда он, хрустя и скрипя пластиком, поднялся, чтобы набрать в миску ещё мясного варева из котла, я заковылял через толпу мусарей. Полусгнившие руки хлопали меня по спине. Я протянул руку к фляге. Как только ладонь моя сомкнулась на горлышке, вокруг всё замерло. Все взгляды нацелились на меня.
Хёгас развернулся. Его глаза встретились с моими. Крошечные завитки псайкерского электричества заплясали у него между пальцев. Нужно было что-то придумать и быстро. Я откупорил крышку и, припав на колено, протянул флягу Хёгасу.
— Слава Хёгасу, королю-ведуну! — Идеи у меня закончились быстро.
— Слава! — хором отозвались мусари. Хёгас осклабился неровной зубастой ухмылкой в сторону своих уродливых собратьев. Как только он отвернулся, я раздавил таблетки в кулаке и пропустил их сквозь пальцы.
— Слава Хёгасу!
Хёгас хмыкнул и потянулся к фляге.
Прогремел выстрел. Мусари попадали на землю, вытаскивая древние клинки и мушкеты. Хёгас тоже упал — хватаясь за грудь.
Большой чешуйчатый мусарь стоял с дымящимся пистолетом в руке.
— Не слава Хёгасу. Слава Блотте, слава всем мусарям!
Ну отлично! Я оказался в самом центре революции мусарей. В окружении людоедов.
Хёгас булькал, мерцающие голубые огоньки танцевали вокруг раны на груди.
— Блотта! — крикнул Хёгас, а потом взорвался волной голубого пламени и искр. Котёл людоедов выплеснул свою жижу на землю. Я поскользнулся на гнилых внутренностях.
— Блотта хорош мусарь, даст пить всем мусарям!
Блотта — три руки, один глаз — выхватил флягу «Дикой змеи» у меня из рук и сделал могучий глоток. Я торопливо отскочил, ища глазами в толпе путь к бегству. Блотта осклабился обоими ртами.
— Хорош питьё! — Его глаза встретились с моими. — Новый мусарь пей! Всем мусарям пить!
Я помотал головой. Блотта пока не выказывал никаких признаков отравления. Может, нужно время, чтобы яд подействовал?
— Пей! — Блотта махнул пистолетом.
Остальные мусари стихли. Я нащупал пальцем спусковой крючок огнемёта под рубашкой. Если широко махнуть, можно зацепить струёй большую часть из них — да что я говорю? Я ни разу не стрелял даже из пистолета, чего уж говорить о весьма капризном антиквариате?
«Чик-щёлк» — Пей! — Блотта взвёл курок и уткнул пистолет мне в голову.
Пожалуй, они начали что-то подозревать. Я протянул руку к бутылке, как мог, растягивая время. Блотта по-прежнему ничем не показывал отравления. Медленно я взялся за горлышко и приставил флягу к губам. В голове тикали часики, отсчитывая время, я изо всех сил пытался подтолкнуть стрелки вперёд. Дав лишь самому малому количеству «Дикой змеи» коснуться губ, я пропустил струйку в пересохшее горло.