____________________
Антоний Прим встал с постели, на которой осталась лежавшая навзничь восьмилетняя девочка, подошел к окну. Он смотрел на огонь. Потом еще раз оглядел легкое тело ребенка и махнул рукой. Из угла комнаты вышла обнаженная девушка лет шестнадцати… Ее нежная золотая кожа… Прим протянул руку… Его ждали еще две женщины: двадцати и тридцати лет… Он вернулся к ложу, сделал глоток красного вина и позвал всех…
«Мне пока собирают золото. Много золота… И власть… Пусть горит огонь… Какие крепкие ноги и грудь у этой… постарше… Злая, наверное… Фурия… В эту ночь и в этот день решилось все… Молодец, Беккон! Молодец, Клювик! Клюй их, клюй, пока жареным не стал. Ай да Петуший клюв! Хорошее все-таки в детстве прозвище дали». Антоний Прим громко засмеялся. Немного пьяно выкрикнул: «Одна ночь и один день!» – увидел испуганные глаза четырех женщин и опять крикнул: «Один день!… И одна ночь!…»
– Ну, как? Правда, здорово?
– Угу…
– Знаешь, мне недавно попалось в журнале… Не помню… Ну, неважно… Там было написано, что муравьи, когда идут всем муравейником, то у них строй, как у римского легиона. Понимаешь?
– Угу…
– Разведка, охранение… Все, как у владык вселенной. Представляешь, муравьи… Нет. Владыки муравьиной вселенной… Под ногами. Их раздавить можно. Всех…
– Угу…
– Что ты все время мычишь?
– Мне челюсти сводит, а ты мне про муравьев… Игрушка… Как маленький… Поцелуй меня…
Боже мой, как я устала… Я уже устала… Сынок-наркоман… Жалко эту девочку. Жалко… Такая же дура, как я. Он еще в игрушки играет… Может, и я поиграю? А что? Почему нет? Один раз…
Август Запада наблюдал из-за стены, через потайной глазок, сделанный в изображении обнаженной египетской танцовщицы, за своим гонцом. Военный трибун Прокул тряс ногой и смотрел в зеркало, любуясь собой.
«Наверное, он дурак», – подумал Максимиан. Затем он потер затылок, а потом той же левой рукой стал мять бицепс правой. Так он делал всегда. Бицепс был большой и твердый. Он гордился своими мускулами. Недаром его звали Геркулием. Может, он и в самом деле происходил от Геркулеса?…
Прокул уже разглядывал изображение на стенах. Глаза его блестели. Император сказал, что скоро придет. Он, наверное, наградит его… Ну, и бедра у этой флейтистки на стене… А Максимиан похож на профоса легиона… Прокул засмеялся про себя, представив профоса с его свирепой рожей здесь. Здесь! С его приподнятой в складках, красной шеей, поджатым, как у скряги, подбородком лопаткой; пришитыми друг к другу губами, по-солдатски подстриженными волосами, открытыми прижатыми ушами, коротюсеньким чубчиком и прозрачными глазами пьяницы… А складки старого служаки под носом! Нет, император не такой… Хотя очень похож…
Максимиан читал письмо. То, которое привез Прокул. Читали голова шла у него кругом. Письмо было от Диокла из Салоны… Далмата Диокла. Сына вольноотпущенника из города Диоклеи, что в Далмации. Диокла… Того самого Диокла, который начал свою службу легионером при Аврелиане и Пробе… При Пробе он уже был наместником Мезии. Потом император Кар… Потом… После смерти Кара, погибшего от молнии, недолго жил его сын – юный Нумериан…
Максимиан вспомнил рев солдат, бегущих, стучащих калигами. Вспомнил, как он ударял копьем о щит, требуя со всеми смерти виновных… Вспомнил, как загремели доспехи легионариев, когда пронеслось по рядам, что Нумериана тайно убил префект претория Апр!… Что убийца метит в императоры!…
Тогда Диокл, уже начальник дворцовой стражи, обнажив меч, и повернувшись к солнцу, поклялся страшной клятвой, что не стремился к власти, что не знал ничего о заговоре против Нумериана и не хотел ему смерти.
____________________
Меч сверкал на солнце… Острый луч попал в глаза Апру… Он отвел их. Меч притягивал… Белый клинок солнца метался в голубом небе… Дикий крик Диокла… Стремительная молния обрушилась… Выпученные, голубые глаза Апра взлетели над толпой, похожие на глаза мурены, когда она мертва, и их выковыривают ножом, и они висят… На мече выступили красные ниточки, как набрякшие вены…
____________________
«…Диокл… тут же зарубил стоявшего поблизости Апра, от козней которого погиб этот прекрасный и образованный юноша»…
«…В городе Халкедоне солдаты провозгласили Диоклетиана императором…»
Диокл… Диоклетиан… Через год Диоклетиан решил поделить власть… Максимиан никогда, видно, не понимал до конца этого человека. Император назначил его своим соправителем и дал титул цезаря. А еще через год Диоклетиан назвал Геркулия Августом и разделил с ним империю пополам. В конце концов, они вчетвером: он, Диоклетиан и еще Констанций Хлор с Галерием встали во главе государства.