«Профессору Люпину.
Меня глубоко оскорбило то, как ты воспользовался нашей дружбой и, подвергая опасности мою работу, обманом заставил меня провести тебя в ту часть института, куда тебе запретили заходить. И хотя мне удалось сохранить работу вопреки твоим усилиям, ситуация здесь обострилась из-за твоего вмешательства: нам всем теперь запрещено посещать уровень резидентов кроме как в сопровождении профессора Голдштейн, что, разумеется, отрицательным образом сказывается на наших исследованиях. Если фортуна снова повернется ко мне спиной, и я еще раз встречу тебя, то хочу посмотреть, с каким выражением лица ты будешь извиняться за свое поведение. Надеюсь только, что это произойдет в публичном месте. Даже не думай возвращаться в институт, потому что в этом случае тебя арестуют. Тебе крупно повезло, что этого не произошло – доктор Кролл еще с час рвал и метал из-за того, что тебя отпустили. Подводя итоги, скажу, что считала тебя своим другом, Римус. Но теперь даже не уверена, что хочу встречаться с тобой один на один.
Фелиция Хэтауэй».
Римус выдохнул и улыбнулся. Молодчина, Фелиция.
Тонкс и Кингсли с тревогой стояли у него за спиной.
- Что там написано? – спросила Тонкс, как только Римус закончил читать.
Римус облокотился на спинку кресла, чувствуя себя так, словно с души свалился камень.
- Я прочту вслух, - сказал он и так и сделал.
К тому моменту, как он добрался до конца письма, Тонкс широко улыбалась, а Кингсли выглядел весьма впечатленным.
- Умная девушка, - заметил он с ухмылкой. – В одном письме она умудрилась ненароком сообщить нам, что не потеряла работу, что Ребекка чем-то занимается на уровне резидентов, и что Кролл раздражен тем, что тебе удалось улизнуть. При этом она все равно хочет встретиться с тобой, если Тонкс будет тоже присутствовать. Любой другой, кому попалось бы это письмо, решил бы, что она бранится на тебя.
Римус почему-то ощутил гордость за Фелицию.
- Она училась на факультете Когтеврана, - сообщил он Кингсли. – Всегда хорошо управлялась со словами.
- Это верно, - с улыбкой подтвердил Дамблдор. – Я хорошо помню Фелицию Хэтауэй. Она умная и сообразительная женщина.
Пряча улыбку, Тонкс посмотрела на Римуса, приподняв бровь. На этот раз он все-таки покраснел. Тонкс рассмеялась и ткнула его в плечо.
- Что ж, дружище, - сказала она, хитро улыбаясь. – Учитывая выражение твоего лица, мне и правда лучше приглядывать за вами в следующую субботу. Иначе кто знает, что вы натворите.
========== Глава 15. В трех метлах. ==========
Это была очень длинная неделя.
Если бы только он мог с головой погрузиться в ведение уроков, все было бы не так плохо. Но в Хогвартсе наступили пасхальные каникулы, и внезапно у Римуса оказалось слишком много свободного времени. Сначала он проверял работы учеников, пока они не кончились, затем читал, пока ему не надоело; он посещал каждый прием пищи и ел с таким аппетитом, что мадам Помфри и Молли Уизли были бы счастливы узнать об этом.
Но больше всего времени у него отнимали тревоги.
Он не получал весточки от Фелиции, но это и не удивительно. Судя по ее последнему письму, входящая и исходящая корреспонденция института, скорее всего, вскрывалась, что означало, что любая попытка связаться с ней может оказаться для нее роковой. Ее молчание свидетельствовало, что ей хватало здравого смысла не рисковать. И хотя Римус пытался придумать способ связаться с ней быстро, но незаметно, пока ему это не удалось. Все, что ему оставалось, это ждать субботы.
Он надеялся только, что она прибудет на встречу безо всяких происшествий. Он молился за ее безопасность, потому что знал: случись с ней что по его вине, он никогда не сможет простить себя.
Нельзя сказать, однако, что он совсем не получал вестей. Тонкс регулярно присылала ему записки, хотя они в основном содержали ее жалобы на то, как сложно было добыть хоть какую-то информацию на работников и резидентов Института бешенства. В понедельник Дамблдор пригласил Римуса в свой кабинет и сообщил, что хотя Снейп и подтвердил давнюю дружбу Кроллов с семьей его матери, он лично ничего не знал о его связи с пожирателями смерти. Он также пообещал заняться этим вопросом.
Несколько последующих и ничем не занятых дней позволили Римусу упорядочить свои впечатления о работающих в институте людях. Он до сих пор не мог заставить себя определиться, кого же из двух основных подозреваемых считать таинственным пожирателем смерти. Хотя поведение Ребекки и впрямь вызывало вопросы, его можно было объяснить исследовательским любопытством и нелюбовью к оборотню, который подверг опасности ее сына. Кролл бы возглавлял его список подозреваемых, если бы Снейп не заявлял о том, что не знает ничего о связи Кролла с пожирателями смерти. Насколько Римусу было известно, единственным другим работником института, который обладал достаточно высоким уровнем допуска, чтобы в одиночку навещать Каина, был Аливард, но этот человек являл собой загадку. У них ничего не было на начальника службы безопасности.
В пятницу произошло неожиданное: с помощью летучего пороха с Римусом связался Рейнард. Он сообщил, что получил от Рольфа Люпина письмо, в котором тот извинялся и просил перенести званый ужин на неделю вперед. Судя по всему, его старшего сына вызвали по срочному делу в Европу, а одна из дочерей сказала, что ей будет очень сложно вырваться с работы. Они оба пообещали освободить следующее воскресенье, так что Рольф решил перенести на неделю и ужин. Он выражал надежду на то, что этим не доставил им никаких неудобств.
Рейнард был не в силах скрыть разочарования, а вот Римусу удалось спрятать от отца свое облегчение. Перенос званого ужина позволил ему не волноваться хотя бы об этом.
Наступила суббота, но он так и не смог решить проблему связи с Фелицией. Однако повстречав с утра в коридоре Мариетту Эджкомб в вязаной шапке, полностью скрывающей ее лицо, кроме глаз и рта, он вспомнил произошедший прошлым летом разговор с Гарри о его работе над «Отрядом Дамбдора» и способах, с помощью которых членам ОД удавалось поддерживать связь. Так что, позавтракав и не обнаружив среди гриффиндорцев нужного лица, Римус отправился в библиотеку, где и нашел Гермиону Грэйнджер. Сидя за столом у окна над несколькими большими книгами, она быстро делала записи на пергаменте.
- Привет, Гермиона.
Девушка резко дернулась от неожиданности, опрокинув чернильницу на пергамент, и вскинула голову; Римус почувствовал себя виноватым.
- Профессор Люпин! – воскликнула она. Поморщившись, она взяла палочку и пробормотала заклинания, очищая свои записи от пятен чернил. – Вы меня напугали!
Римус улыбнулся и сел на стул напротив, глядя на нее теперь поверх горы книг, в которых она копалась.
- Прости, - извинился он. – Мне жаль отрывать тебя от дела, но я хочу спросить о заклинании, которое ты использовала во время встреч ОД.
Гермиона растерянно моргнула, не понимая, как это учитель мог прийти к ней с академическим вопросом, однако ей явно было приятно. Римус был готов поклясться, что она села чуть ровнее.
- Конечно, профессор, - энергично ответила она. – Что вы хотите знать?
Римус подался вперед и понизил голос.
- Гарри некоторое время назад упоминал, что ты придумала тайный способ держать связь между членами ОД. Я надеялся, ты сможешь мне про это рассказать.
Гермиона всегда быстро схватывала суть.
- Это как-то связано с Институтом бешенства? – так же тихо спросила она.
Римус склонился над одной из книг, делая вид, что изучает ее.
- Да, - ответил он, глядя на страницу и водя по ней пальцем. Он только надеялся, что поблизости нет никого, кто заметил бы, что эта книга о зельях. – У меня есть… союзник среди работников института. И нам нужен способ общаться так, чтобы никто из наших недругов не смог перехватить сообщения. Ее почту читают, а встречаться часто мы не можем, так как это вызовет подозрения.
Гермиона нахмурилась, тоже притворяясь, что изучает книгу.
- Мы не пересылали сообщения, - призналась она, рассеянно перелистывая страницу. – Я наложила Протеевы чары на фальшивые галеоны, и на них появлялись дата и время нашей следующей встречи. Когда на монете появлялась новая информация, она становилась горячей. Но поскольку мы все знали, где пройдет встреча, и что значат цифры на галеоне, то нам этого хватало.