— Они не трогают детей, а мы несовершеннолетние. Щит — обычное Протего, Поттер, только невербальное, — едва слышно прошептал Малфой, склонившись к его уху. — И я сильно сомневаюсь, что оно удержало бы даже брошенную щепку.
— Так ты блефовал? — ошалел Гарри.
— Сработало же.
— Малфой, ты псих.
— Не больше твоего, но иногда это бывает полезно.
Какое-то время они шли молча, и Гарри начало чудиться, будто кентавры идут следом за ними, но внимательное изучение окружающего пространства доказало: то были лишь естественные природные шорохи. Думать и представлять, что им грозило, окажись Малфой чуть менее искусным вруном — а не думать и не представлять не получалось, — было жутковато, и он спросил, надеясь отвлечься:
— А кто такая Дру?
— Моя бывшая, — сухо ответил тот, бросив на него быстрый нечитаемый взгляд.
— Я думал, ты встречаешься с Паркинсон, чуть ли не с первого курса.
— Все так думают.
— Так значит, твоя бывшая девушка, — протянул Гарри. — Она кентавр?
Ну… почему бы и нет? Кто ещё мог польститься на Малфоя?
— С чего вдруг?
— Ты сказал, она имеет с ними много общего, и я подумал…
— Не пытайся, если не умеешь, — Малфой резко дёрнул головой, но чуть погодя всё же снизошёл до пояснения, видимо, ему тоже было неуютно идти в молчании. — Она провидица. И конкретно так не в себе, примерно как тётка Белла, разве что не такая деятельная большую часть времени… Она называла меня своим маленьким дьяволёнком, — и что-то такое нехарактерное, мечтательное и нежное, абсолютно несвойственное было в его голосе. Гарри повернул к нему голову. — Даже в глубоком подземелье она видела звёзды, как я вижу их сейчас.
Запрокинутое к видневшемуся в просветах ветвей небу лицо Малфоя было… одухотворённым? Он как никогда походил на нормального человека.
— Это многое объясняет, — не удержался от язвительной реплики Гарри, желая разбить охватившую его неловкость из-за того, что он стал свидетелем чего-то настолько личного. — Но даже сумасшедшая не выдержала тебя долго.
— Дру меня бросила потому, что я стал слишком скучным, — возразил Малфой, опустив голову. — А я всего-то помешал ей и её бывшему уничтожить мир.
— Ха, так я тебе и поверил. Чтобы ты играл за хороших?
— Я не играл за хороших — я заключил с ними временный союз. Взаимовыгодный.
— Ну да.
— Может, мне просто нравится жить? — предположил Малфой немного обиженным тоном. — Я вообще, если честно, не понимаю этой вампирской мании на тему апокалипсиса.
— Оу, — Гарри немного подвис. — Так твоя бывшая девушка — безумный вампир, пытавшийся уничтожить мир и бросивший тебя из-за того, что ты ей не позволил?
— Типа того.
— И после этого ты меня называешь магнитом для неприятностей? — поразился он, а потом додумался до прекрасного объяснения. — Слушай, а я тебя не слишком сильно по голове приложил?
— Откуда эта странная забота?
— Есть такое ощущение, что ты бредишь, знаешь, при сотрясении такое бывает, — признался Гарри. Потом немного подумал и добавил более вероятный вариант: — Ну, или издеваешься.
— Во-первых, тебе всё равно никто не поверит. Во-вторых, мы толком не общались раньше, если не считать редкого искромётного обмена колкостями. И в-третьих, рука у тебя действительно тяжёлая, а я летом сильно болел и ещё не до конца оправился.
— Я так и знал, что ты врёшь.
— Да думай как хочешь, — устало махнул рукой Малфой. — Я задолбался тебе что-то доказывать.
Весь оставшийся путь он обиженно молчал, но Гарри и без того получил достаточно материала для размышлений, а ещё у него возникло опасение, что он в конце концов может поверить Малфою, если тот продолжит говорить, — и по поводу подружки, и насчёт смены взглядов, — поэтому молчание его более чем устроило.
Они уже вышли к ограде Хогвартса и направлялись в сторону ближайших ворот, когда дорогу им преградил Снейп; в его левой руке был фонарь, которым обычно пользовался Филч, а правая сжимала волшебную палочку.
— Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, — хмыкнул он. — По-видимому, чудесный опыт третьего курса глубоко запал вам в душу. Или, быть может, вы хотели привлечь к себе ещё больше внимания? Тогда поздравляю: вам удалось. Половина профессорского состава и авроры, направленные охранять Хогсмид, прочёсывают сейчас окрестности Хогвартса в поисках нашего неуловимого героя. Надеюсь, вы счастливы.
— Я не хотел, это… — начал Гарри, уже предчувствуя по меньшей мере несколько месяцев отработок, но Снейп перебил его на полуслове.
— Мистер Малфой. Как неожиданно найти вас в такой компании и в таком… хм… виде. Следуйте за мной, — он взмахнул палочкой, из которой вылетело нечто серебристое, тут же умчавшееся к школе, и развернулся, полностью уверенный: они послушаются.
Им ничего другого не оставалось, как пойти за ним следом.
В одном Снейп был прав — выглядели они отвратно: изгвазданная в земле одежда, разбитые лица, покрытые кровью. Кто-нибудь более впечатлительный — или просто сердобольный — наверняка разохался бы и как минимум спросил, в порядке ли они (а они были совершенно точно не в порядке и нуждались в визите к мадам Помфри), но от этого человека подобного ждать не приходилось.
— Профессор! — подал голос Малфой, чуть ускорившись, чтобы поравняться со Снейпом, хотя они и так едва поспевали за его энергичным шагом: после всего пережитого и долгой дороги через лес воздух казался плотным, точно вода, а ноги отяжелели, словно к каждой было привязано по школьному чемодану, не меньше. — По поводу нашего опоздания…
Гарри с удивлением слушал отредактированную версию их похождений, в которой всему виной были трагические случайности, никак не зависевшие от них самих обстоятельства и дикий фестрал, выскочивший из Запретного леса, от которого он героически спас Малфоя, но в процессе оба немного пострадали. Ни слова не прозвучало не только про драку — удивительно, — но и про ведьму-разносчицу, от чего подозрение, что та была сообщницей, превратилось в твёрдую уверенность. Рассказ уже подходил к концу, когда наконец показались высокие каменные столбы по обе стороны ворот с фигурами крылатых вепрей наверху, и Гарри не сдержал облегчённого вздоха: он устал, замёрз, невероятно проголодался, и ему не терпелось избавиться от осточертевшей компании ненавистных пожирателей смерти, один из которых к тому же был виновен в смерти Сириуса.
Снейп прикоснулся к висячему замку — цепи, которые тот скреплял, тут же разошлись в стороны, а створки ворот со скрипом распахнулись — и застыл ненадолго, ожидая, пока они с Малфоем пройдут в ворота.
— Значит, фестрал, — сказал он, когда чуть подотставший Гарри проходил мимо него. — Очевидно, Хагрид из рук вон плохо выполняет свои обязанности.
Праведное возмущение застряло у Гарри в горле, потому что Малфой исхитрился точно в этот момент незаметно наступить ему на ногу и одними губами просигналить: «Молчи!» Пусть он и был прав — Снейп просто искал повода придраться, раз уж так вышло, что за опоздание его не наказать, а иначе придётся снять такое же количество баллов и со Слизерина тоже, — но понимание этого факта ничуть не уменьшало клокотавшую в груди злость. После нескольких секунд борьбы с собой — желание защитить друга против нежелания доставить удовольствие врагу — победило всё же первое, но было поздно: не дождавшийся ответа Снейп уже запечатал ворота и успел отойти на десяток футов, а Малфой, вновь пристроившийся рядом с ним, разливался соловьём о каком-то зелье, которое ему не терпелось попробовать приготовить в этом году, и спрашивал совета по поводу температурного режима, как будто нельзя было сделать это позже — на уроке. Гарри молча пошёл за ними.
Вскоре они подошли к ступеням у входа в замок. Огромные дубовые двери распахнулись, пропуская их в просторный, вымощенный каменными плитами вестибюль, и стали слышны смех, разговоры, звон тарелок и бокалов из раскрытых дверей большого зала, у которых Снейп вновь остановился и несколькими взмахами волшебной палочки привёл Малфоя в идеальный порядок.