Удивлённый вскрик со всей очевидностью показал: слизеринцы не совсем идиоты и по сторонам изредка поглядывали, а Джинни слишком долго думала. Однако всё бросать и срочно убегать — как она немного надеялась в глубине души — застигнутые врасплох пакостники даже не подумали, вместо этого подскочив и рванув в её сторону с явным намерением обезвредить неожиданного свидетеля, и совершенно точно не ожидали, что Джинни ринется навстречу.
Лучшим шансом было прорваться мимо них из тупика, в котором её могли спокойно зажать и неторопливо измотать, а там либо оторваться и затеряться в лабиринте школьных коридоров, либо двигать к Макгонагалл, если придётся совсем туго, но первое, конечно, предпочтительнее. Едва достигнув максимально возможной эффективной дальности воздействия своего любимого Летучемышиного сглаза — самую чуточку превосходящей по этому параметру большинство заклинаний, обычно известных школьникам, — она взмахнула палочкой, не притормаживая и не пытаясь целиться — заклинание обладало псевдоразумом достаточным, чтобы самому наводиться на цель, так как мышки по сути являлись трансфигурированным воздухом с программой атаки всего живого, что находилось перед ними, — вложив столько сил, сколько вообще могла, и с удовольствием пронаблюдала, как парочка слизеринцев, так и не успевших её ничем атаковать, резко затормозила и скрылась в тёмном облачке с головы почти по пояс.
— Это Уизли! — выкрикнул один из них, и Джинни, узнав голос Харпера — Слизерин, пятый курс, полный идиот, — несколько приободрилась. Второй что-то бормотал, слишком тихо, чтобы разобрать слова или идентифицировать голос.
Мимо них она пронеслась на максимальной скорости и, достигнув поворота, на ходу с большим удовольствием наступила на не до конца выложенный на полу узор из чего-то, похожего на белые — или светло-серые, в полумраке не разобрать — крохотные лепестки и часть раздавила, а часть расшвыряла подошвами в стороны и с удовлетворением подумала, что ничего у этих гадов теперь не выйдет, в любом случае.
Стоило ей только скрыться за поворотом, как в угол стены прилетело какое-то заклинание, выщербив камень с такой силой, что обломки чувствительно ударили Джинни в спину и плечо, заставив ещё ускориться. Вербальной формулы она не услышала, значит — напарник Харпера с шестого или седьмого курса, и это уже хуже. Более того, раз он сумел прицелиться настолько точно, то с мышками уже разобрался. Слишком быстро.
Всего через пару минут стало ясно, что оторваться от них не выйдет: ещё парочка Летучемышиных сглазов и с десяток других заклинаний, наугад брошенных за спину, ничуть не затормозили преследователей, а ей самой приходилось двигаться зигзагами, потому как они тоже не теряли времени и разноцветные вспышки так и мелькали то справа, то слева, с удивительной точностью, если вспомнить, что дело происходило на бегу. С каждым новым коридором обстрел начинался всё раньше и раньше, стоило только её преследователям миновать поворот или очередные двери. Отрыв, выигранный благодаря самой первой — и единственной успешной — атаке медленно, но неуклонно сокращался. Преодолев ещё один коридор, она поняла: пора давать бой, иначе сил на сопротивление толком и не останется.
Место было довольно удобное — широкая, неплохо освещённая множеством окон анфилада, — и Джинни затормозила, юркнула за колонну футах в пятидесяти от поворота, из-за которого вот-вот должна была вынырнуть погоня. Сердце оглушительно бухало в ушах, словно поднявшись к самому горлу, дышать приходилось ртом, жадно глотая воздух и стараясь не хрипеть.
— Куда она делась? — послышался удивлённый и изрядно запыхавшийся голос Харпера. — Эй, ты чего хватаешься, уйдёт же и на нас настучит!
— А ну стой, идиот! — рявкнул второй слизеринец, и она узнала его тоже: Вейзи. Слизерин, седьмой курс, хитрая и расчётливая сволочь. Совсем плохо. — Спряталась, клянусь Мерлином, засаду решила устроить, грязная предательница крови.
Он нарочито громко добавил:
— Не настучит она, если не хочет вместо матча куковать на отработке. Макгонагалл-то свалила на ночь в Хогсмид, и решать Снейпу.
Как будто в больничном крыле куковать намного лучше, а именно туда они и намеревались её отправить. Вейзи наверняка врал, но крохотное сомнение появилось: вдруг всё-таки нет? Пусть Джинни не верила, что Макгонагалл может покинуть школу в такое время — Дамблдора снова не было за ужином, а она заместитель, значит, обязана замещать, а не гулять непонятно где, — но домик в Хогсмиде у неё действительно имелся. И чем ещё объяснить их вопиющую наглость?
Всё равно план добраться до комнат Макгонагалл был слишком ненадёжным. Одно слово: лестницы. Никаких гарантий, что приедет нужная, тем более быстро, но даже если и так, за перилами не особенно спрячешься от заклинаний, которых в неё полетит куча, и уже прицельно.
Да, она рискнула бы спрыгнуть этажом ниже, благо, падать без серьёзных последствий, благодаря квиддичу, умела — даже с довольно большой высоты, их этому специально учили — и десять футов не казались такими уж страшными, но на камень — вместо привычного песка — с разбега, наискосок и тоже под обстрелом? Мерлин, ну почему было не заинтересоваться тем заклинанием, при помощи которого Дамблдор однажды спас Гарри во время матча? Сейчас оно пришлось бы как нельзя более кстати. Да к тому же лестничные площадки не настолько велики, чтобы не опасаться и вовсе промахнуться. Если бы только удалось оторваться сильнее, чем на две трети коридора… Увы, теперь уже не выйдет: эту анфиладу и лестничный колодец разделяет всего один переход, ещё и не слишком длинный.
С другой стороны, Вейзи и Харпер ни за что не решатся повторить такое безумство, максимум спустят друг друга заклинанием, но на это понадобится время, намного больше времени. Может статься, если у неё всё получится, то и Макгонагалл не понадобится. Стоит ли повторить отвлекающий манёвр с Летучемышиным сглазом, выиграть небольшую фору и рискнуть? Но он не сработал во второй и третий раз, ничуть не замедлив преследователей.
Джинни мучительно колебалась: всегда остаётся вариант дать открытый бой. Шансы не в её пользу, но они есть. Между тем тихое эхо медленных, осторожных шагов приближалось, становясь всё громче. Они не торопились, но им и незачем. Приняв решение, она плавно скользнула на корточки.
После феерического посещения Отдела Тайн в прошлом году мама взялась то и дело — словно бы ненароком, невзначай — вворачивать тут и там советы и уловки, которые можно назвать «Тысяча и один способ одурачить противника и победить, если вы хотите выжить любой ценой». На прямой вопрос, откуда она всё это знает и почему не скажет прямо, мама отговорилась тем, что юность её прошла в неспокойные времена и на жизненных примерах информация усваивается лучше, а потом не менее прямо добавила, что отец — если услышит — будет не слишком доволен, что она устроила тут военный лагерь и учит детей бесчестным приёмам. Настаивать Джинни не стала, но на ус мотала исправно. Гарри и Рон, попавшие на самый конец курса молодого бойца, кажется, так ничего и не заподозрили — она и сама-то, признаться, поняла далеко не сразу, — а вот Гермиона посматривала странно, но молчала.
«И этот садовый гном как выскочит мне прямо под ноги, я аж растерялась, веришь? Ведь не ожидаешь, что на тебя напрыгнут снизу, верно?» — сказала мама как-то раз.
Харпер и Вейзи, резко заглянувшие за колонну, тоже не ожидали удара снизу и целились палочками на уровни груди. В стену ударил луч бледно-жёлтого цвета, и на секунду даже показалось, что они её так бы и не заметили; одновременно с этим Джинни попала в опорную ногу Вейзи — как самого опасного и массивного — заклинанием Флиппендо, и тот, едва закончив движение палочкой и уже начав её опускать на звук, завалился набок, судорожно взмахнув руками. Выпрямившись и левой рукой толкнув Харпера — на голову ниже и в два раза субтильнее, почти её габаритов, — правой Джинни послала Летучемышиный сглаз, но ни падения, ни результата сглаза уже не увидела, что было мочи рванув дальше по коридору.