— О да, сложно: как прочитать ещё больше книг за то же время для одной, где ещё пообжиматься со своей блондиночкой для другого, — он сорвался почти на крик. — А Поттер что, принципиально делает только то, что ему запрещено? Знаешь, я думаю, что если бы Крауч не бросил его имя в кубок, то это следовало сделать Дамблдору!
— Что за бред ты несёшь, — лицо Уизли вытянулось: кажется, всерьёз обиделась. — Дамблдор никогда бы не подверг Гарри такой опасности.
На данный счёт у Спайка имелись некоторые сомнения, если учесть, что именно в школе Поттер регулярно подвергался смертельным угрозам. Так или иначе. Вместо этого он сказал уже более мирно:
— А как ещё заставить этого несносного ребёнка заниматься? Его смерти хочет маньяк-садист, второй по силе волшебник на островах, но ему плевать. За его девушкой — ладно, будущей девушкой, не сверкай так на меня своими прекрасными глазами — устроили охоту, а он использовал это в качестве повода проводить с ней больше времени, но даже не старается толком её защитить.
Уизли вдруг поёжилась и неумело попыталась сменить тему:
— У вас в подземельях всегда жуткий холод, — она как-то сникла и обняла себя за плечи.
— С могильным не сравнится, — категорично отрезал Спайк. — Ты от темы не увиливай, тыковка, — но, присмотревшись внимательнее, он заметил, что её руки покрылись гусиной кожей, а такое не особенно посимулируешь. Может быть, и правда замёрзла, а может, до неё наконец-то что-то дошло. Когда-нибудь его сегодняшние слова могут спасти жизнь, ей самой или кому-нибудь другому. Конечно, если Уизли предпримет хоть что-то для улучшения своих навыков, но у неё весьма деятельная натура, в отличие от Поттера, насколько можно было судить по их опыту общения. Он вздохнул: — Ладно, пошли.
— Куда? — она выглядела растерянной и уязвимой.
— В ванную старост: наставлять рога Поттеру — за всё хорошее. Он возревнует и наконец-то перейдёт к активным действиям. Кстати, если вдруг случится невероятное, то есть кто-то из вас дозреет до признания, пароль — «сосновая свежесть». И он не меняется годами.
— Опять ты со своими дебильными ответами, — Уизли вновь залилась краской, теперь уже точно от злости, но зато к ней вернулись живость и боевой настрой, а момент слабости остался позади.
— Опять ты со своими дебильными вопросами, — Спайк мимолётно улыбнулся.
— В башню?
— Ага.
— Я уже большая девочка. Сюда как-то добралась и обратный путь осилю, не рассыплюсь, — и не понять: то ли она храбрилась, то ли правда так думала.
— Я щас начну угрожать, страшно. В лучших традициях Снейпа, — закатил глаза Спайк.
— А давай, — сказала Уизли с вызовом и задорно улыбнулась. — С удовольствием послушаю.
— Не заставляй меня снимать с тебя баллы, — изобразил он максимально суровые лицо и тон, но, понятное дело, до Снейпа ему было далеко.
— Что?
— Это одна из его самых страшных угроз в адрес любого слизеринца, — с заведомо ненатуральной серьёзностью пояснил Спайк.
— Ладно, пошли, — фыркнула Уизли. — Но не потому, что ты меня испугал, просто я действительно замёрзла.
Предпочтя не спорить, он дезиллюминировал их обоих, высунулся из-за доспехов и осмотрелся.
— Вроде чисто.
Вечные магические светильники, натыканные в подземельях с завидной частотой, имели как минусы, так и плюсы: остаться незамеченным сложно, но и к тебе вряд ли подкрадутся; и никому не сдалось каждый вечер их гасить, а по утрам вновь зажигать: слишком много работы даже для домовиков, это вам не маггловские лампы с единым выключателем — необходимо позаботиться о каждом в отдельности. Благо, до выхода в наземную часть замка рукой подать, а там — тени, полумрак и слабый лунный свет из окон.
— А ты случайно не выяснил, чего там Вейзи хотел наколдовать? — поинтересовалась Уизли, неспособная просто идти молча.
— Как же, мы целую лекцию о его гениальности выслушали, — отозвался Спайк с охотой. Он тоже любил поболтать. — И о том, как бы всё было прекрасно, если б не ты. Заклинание старое и немного дурацкое: разложи лепестки, станцуй, спой песенку; на самом деле больше шуточное, причём ещё неизвестно, кому в результате действительно хуже, заклинателю или его жертве.
Со стороны Уизли послышалось ехидное хихиканье, он понимающе кинул (тоже не отказался бы понаблюдать за двумя придурками, с завываниями изображающими шаманские пляски) и продолжил рассказ:
— Вызывает лёгкую контактную аллергию, даже скорее просто банальное раздражение, которое чешется, причём не слишком сильно и долго. Никак не опознать, потому что магия ритуальная, доступная чуть ли не сквибу, и следов на жертвах не остаётся из-за минимальности воздействия, но зато действует на всех, кто пройдёт через проклятую местность — хоть один человек, хоть тысяча — в течение примерно часов восьми после наложения. Сама понимаешь, от игры отвлекало бы, но только параноик не решил бы, что проблема не в некачественном мыле или вроде того, раз пострадал весь факультет, а следов никаких нет.
— Умно и довольно изящно, — протянула Уизли почти с уважением. — Такую бы смекалку, да в благих целях.
— Смешно, но Вейзи радел именно о благе… родного факультета, — подколол Спайк эту наивную идеалистку. — Благо одного человека заканчивается там, где начинается благо другого. Такова жизнь.
— Но есть ведь какие-то общечеловеческие ценности? — не пожелала сдаваться она.
— Мир во всём мире? Это утопия, тыковка, но я не хочу сейчас рушить твои фантастические представления о мире. Просто поверь, что всегда будет пострадавшая сторона.
На это Уизли ничего не ответила, видимо, серьёзно задумалась.
— Малфой… я поговорю с Гарри насчёт занятий, — сказала она тихо — чтобы не разбудить портрет раньше времени, — когда они подошли ко входу в гриффиндорскую гостиную.
— Поговори, — с некоторой надеждой ответил ей Спайк и снял с неё дезиллюминационные чары. — Мне будет жаль, если однажды тебя пристукнет какая-нибудь задница, — и на сей раз он не врал, просто не говорил всего.
Дождавшись, пока Уизли скроется в проёме, Спайк отправился на восьмой этаж. По дороге он вновь думал о том, что с Исчезательным шкафом сел не просто в лужу, а в средних размеров озеро из нечистот, раз уж даже она его вычислила. Увы, изменить что-то можно только после очередного визита в Хогсмид и обмена письмами с Горбином, а до тех пор придётся утроить бдительность — раз уж вовсе отказаться от походов, как бы ни хотелось, нельзя — и сделать работу над ошибками со всей возможной тщательностью. Кроме того, желательно выделить больше времени на освоение Протеевых чар — идеальное средство связи, спасибо Грейнджер за идею, — которые пока давались ему не лучше дезиллюминационных. Вероятно, из-за того, что изучались по остаточному принципу, как не самые срочные. На домашние задания и разнообразные заклятия починки уходило почти всё время, и это при том, что Спайк отвёл на сон только необходимый минимум, а к Винки забегал всего раз после того, как она стала его эльфийкой. Малышка цвела и пахла, держалась с достоинством королевы и поглядывала на своих собратьев свысока; напрямую спрашивать он не стал, но по всему было видать, что с Кричером у них дело с мёртвой точки сдвинулось. Паркинсон же пару раз интересовалась, всё ли с ним в порядке, и заверяла, что бледность ему, конечно, очень идёт, но всему должны быть разумные пределы.
Собственно, в Хогсмиде Спайку требовалось сделать кое-что ещё — помимо визита на почту и в «Кабанью голову» — для реализации первого фальшивого покушения на Дамблдора, и вот к отработке этого он пока даже не приступал, утешая себя мыслью, что время ещё есть, но с каждым днём его становилось всё меньше: недавние полтора месяца сократились до двух недель с поразительной скоростью.
Когда следующей ночью с пятницы на субботу в том же самом месте его вновь окликнул тот же самый голос, Спайк даже не удивился. Может, стоило ей категорически запретить его преследовать? Как же, стала бы она слушать. С удвоенной энергией кинулась бы, сугубо из чувства противоречия и неизбывной внутренней потребности к бунтарству, прописанной у каждого гриффиндорца прямо-таки на подкорке.