— Ах, делово-о-ой…
— Именно, — запахло местью за все его подколки насчёт Уизли. Её срочно нужно было отвлечь. — Кошак Буллстроуд сожрёт твою милаху в первый же вечер.
— Этот привереда, который отказывается лопать, если ему рыбу порежут слишком крупно? — пренебрежительно махнула рукой Паркинсон. — Или на куски не той формы?
— А если инстинкты взыграют? — не хотел сдаваться Спайк.
— Тогда у меня тоже сразу что-нибудь резко взыграет, и Буллстроуд это знает, — на полном серьёзе заявила она с таким хищным выражением лица, что бедному котейке, как и его хозяйке, можно было только посочувствовать.
— Но ты же не собираешь действительно его одомашнить? — уточнил Спайк на всякий случай, заподозрив, что Паркинсон всё-таки не шутит.
— Почему нет? Милаха такой милаха…
— Действительно, — устыдился он. Кто бы вообще говорил о странных пристрастиях. Кроме того, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы снова не требовало её империть. — Но тогда у него должно быть крутое, брутальное имя. Типа Ананси или вроде того.
— А если он девочка? — вдруг обеспокоилась она.
— Ллос? Только я не знаю, как определяется пол у пауков.
Честно говоря, Спайк очень сомневался, что самому пауку — и всем окружающим тем более — не плевать на соответствие его имени и пола.
— Я тоже, — Паркинсон задумалась. — А они вообще разнополые?
— Без понятия, — признался он. — Давай тогда подберём что-то универсальное? Как тебе Ньярлатотеп?
— Язык поломать можно, — сморщила носик Паркинсон. — Арго?
— Не выплывет. Балрог?
— Вот это точно мужское! Дисквалификация. Я и насчёт прошлого сомневалась.
— Поверь, уж тот может и так, и так. Большой затейник, — усмехнулся Спайк, и она замахала на него руками.
— Даже не хочу знать! Тау?
— Да что тебя так на Грецию тянет. А почему не Мю, Пи, Фи, Пси? Ро, наконец?
— Пифипси, точно!
— Похоже на сахарную вату или духи для девочки-подростка!
— Я и есть девочка-подросток!
— Зайдём с козырей: Тзинч.
— Похоже на бздынь, словно кто-то разбил вазу. Слиз?
— Но это же не змея.
Они увлечённо спорили о том, какое имя дать пауку — Спайк в итоге перебрал всех известных ему демонов, — но когда спохватились, что уже скоро отбой, тот всё ещё оставался Милахой.
До гостиной им пришлось фактически бежать, и вернулись они перед самым отбоем, взъерошенные и раскрасневшиеся. Неудивительно, что уже на следующий день вся школа говорила, будто отношения Паркинсон и Малфоя перешли на новый уровень.
Особую пикантность новости придавал тот факт, что в честь сего знаменательного события решивший соригинальничать кавалер преподнёс своей даме гигантского паука в качестве питомца, и сколько бы Спайк ни клялся, что никакого отношения к решению завести Милаху не имел, никто почему-то не верил.
Зато Гринграсс как-то очень резко перехотела становиться миссис Малфой.
========== Глава 8. Обманутые ожидания ==========
Удивительно, но возобновлению встреч ОД обрадовались даже те, кто считал Снейпа вполне нормальным учителем, признав, что Гарри тем не менее намного лучше. Луна с Невиллом и вовсе как пришли в состояние восторга, так из него и не выходили, на каждом занятии показывая впечатляющие результаты и заставляя по праву ими гордиться. Джинни выглядела очень довольной — ведь это была её идея, — а Гермиона только понимающе, как-то очень непривычно хитро улыбалась и всецело одобряла происходящее, даже несмотря на то, что из-за Рона ей приходилось тяжело. Гарри очень ценил, что друзья пошли на жертвы ради ОД и во время занятий исправно делали вид, что всё относительно нормально. С его стороны было невероятно эгоистично фактически поставить им по ультиматуму, но он слишком сильно нуждался в них обоих. Гермиона даже вполне любезно, хоть и с прохладцей, разговаривала с Роном, а тот не ворчал и не обжимался с Лавандой у неё на виду, но в пару Гарри их всё же не ставил, из опасения, как бы один случайно — или не случайно — не покалечил другого. Он очень надеялся, что со временем они это преодолеют и смогут общаться как прежде.
Однако больше всех остальных собраниям ОД радовался сам Гарри, до того и не подозревавший, как ему не хватало нормальной ЗоТИ.
А так как он всё ещё настаивал на повсеместном сопровождении Джинни, время до начала занятий они проводили только вдвоём. Иногда в его мыслях проскакивало, что это можно было бы назвать почти микро-свиданиями, но Гарри каждый раз напоминал себе: она сестра Рона. Помогало далеко не всегда, и его продолжали одолевать сны с её участием, а однажды в Выручай-комнате, когда они вошли, обнаружился интимный полумрак и несколько десятков свечей. Джинни очень смутилась и целый вечер посматривала на него странно, но он изо всех сил делал вид, что ничего такого вообще не произошло, и вроде бы рассеял её подозрения.
Общаться с ней, даже лишь в качестве просто друга, было чудесно, но Гарри всё равно очень тосковал по Гермионе, которая и до «большого канареечного взрыва», как окрестила произошедшее Джинни, почти безвылазно пропадала в библиотеке, частенько возвращаясь в гриффиндорскую башню лишь после её закрытия; а уж теперь увидеть её лишний раз в гостиной стало и вовсе невероятным событием.
Тем удивительнее, что на сегодняшнее занятие она пришла за добрых пятнадцать минут до начала, чего не делала с тех самых пор, как у Гарри случился прорыв в использовании невербальных чар и отпала необходимость заниматься ими дополнительно, чтобы не ударить в грязь лицом перед остальными. Без угнетающего присутствия Снейпа любимый предмет давался ему с прежней, едва не позабытой лёгкостью и приносил не меньше удовольствия, чем полёты.
— Гарри, можешь ненадолго одолжить мне учебник Принца? — спросила Гермиона с каким-то непонятным смущением и протянула руку. Это не походило на обычные её требования предоставить злокозненную книгу для очередного исследования и было подозрительно.
— Новые проявляющие чары? — недоверчиво — из-за внезапно одолевшего его дурного предчувствия — спросил он и попытался хоть немного оттянуть грядущие неприятности. — А почему ты думаешь, что он у меня с собой?
— Потому что он всегда с тобой, — снисходительно закатила глаза Джинни. — Честное слово, кажется мне, ты жалеешь, что это всего лишь книжка и с ней нельзя начать встречаться.
Девчачья солидарность — зло в чистом виде. Гарри недовольно фыркнул — хотя действительно сердиться на эту парочку он просто не мог, — полез в сумку, выудил учебник и протянул его Гермионе.
— Держи!
— Не волнуйся ты так, — она неубедительно улыбнулась. — Я его обязательно верну.
Подозревать её во вранье было уже паранойей, но Гермиона явно недоговаривала. Слишком давно и хорошо он её знал, чтобы этого не заметить.
— Серьёзно, Гарри, это уже нездорово, — хлопнула его по плечу Джинни. — Ничего с ним не сделается. Гермиона всегда невероятно бережно относится к книгам. Любым книгам.
— Да, конечно.
Не знала она о судьбе того справочника, из которого дорогая подруга беззастенчиво выдрала страницу про василиска. При необходимости для неё переставали существовать любые правила. Абсолютно любые. Мгновенное преображение из примерной, немного занудной девочки-отличницы в совершенно расторможенного криминального гения одновременно завораживало, пугало и восхищало Гарри — сам он таким широким диапазоном похвастаться не мог, — но, чего греха таить, ещё и немало грело душу, ведь случалось оно всегда ради него. Даже для освобождения так обожаемых и жалеемых ею эльфов использовались сравнительно невинные методы.
Гермиона тем временем уселась в уголочке с учебником Принца и какой-то незнакомой книжкой и принялась поочерёдно их листать, будто бы что-то сверяя. На первый взгляд, ничего опасного, поэтому он немного расслабился и вновь обратил всё своё внимание на Джинни, так что время до начала занятия пролетело незаметно.
Преподавание шло у Гарри непринуждённо и естественно, даже несмотря на то, что количество учеников серьёзно возросло, хотя первоначально он собирался его, наоборот, уменьшить и оставить лишь тех, кто в прошлом году пошёл за ним в Министерство — и Демельзу, как помощницу в охране Джинни от слизеринцев, конечно, — но Гермиона возразила, что чем больше волшебников будет хорошо владеть защитной магией, тем сложнее придётся пожирателям смерти. Не так-то просто запугать и поработить общество, если каждый действительно умеет постоять за себя.