В её словах был смысл, но Гарри слишком хорошо помнил, как поступила в прошлом году Мариэтта Эджкомб. И пусть сейчас запрет на собрания и кружки отменили, но давать зачарованный связной галлеон и открывать тайну Выручай-комнаты кому попало в любом случае не стоило. А ещё он не хотел повторения цирка, пережитого во время отборочных по квиддичу (с кучей людей, заявившихся на стадион только для того, чтобы поглазеть на знаменитость), к тому же в тройном размере, ведь ограничения по факультету у них не было. Поэтому к отбору кандидатов Гарри отнёсся довольно серьёзно и брал только тех, кого рекомендовали сразу несколько действующих членов ОД, да ещё проводил что-то вроде собеседований, но даже так их теперь насчитывалось больше двух десятков.
Когда после занятия все начали расходиться по гостиным, Гермиона — вместо того, чтобы умчаться одной из первых — подошла к Гарри и Джинни и выжидательно замерла, прижав к груди учебник Принца и свою книжку.
— Есть разговор, — она многозначительно повела глазами в сторону выхода, где толпились гомонившие члены ОД, активно обсуждавшие заклинания, которые они сегодня изучали, и понизила голос: — Без лишних свидетелей.
— Тогда я пойду догоню Демельзу, — тут же сориентировалась Джинни.
— Как раз тебе лучше остаться, — возразила Гермиона. Она явно рассчитывала на её поддержку во время предстоявшего разговора, и Гарри понял: тот ему не понравится — обе единодушно сходились на том, что учебник Принца не доведёт его до добра.
Уже через несколько минут в Выручай-комнате их осталось пятеро — Рон стоял у дверей вместе с Лавандой, — и Джинни, нетерпеливо переступив с ноги на ногу, спросила:
— Так что ты хотела?
Но Гермиона не ответила, лишь бросила выразительный взгляд в сторону выхода.
Гарри многозначительно посмотрел на Рона, потом на Лаванду, снова на Рона. Тот понял, кивнул и принялся что-то с жаром нашёптывать той на ухо. Когда она уходила — без него, — то счастливой не выглядела.
— Заставлять её идти в гостиную одной было грубо, Рон, — с притворной заботой нахмурилась Гермиона, стоило тому подойти к ним ближе. — Лаванда наверняка обиделась.
— Предлагаешь посвятить её в наши дела? — огрызнулся он, хотя наверняка понимал, что она имела в виду совершенно другое. К сожалению, позволить ему уйти провожать Лаванду и оставить себя в меньшинстве Гарри не мог.
— Непременно. Как только захочу сделать их всеобщим достоянием.
— На что ты намекаешь?
— Да я прямо говорю, что…
— Хватит! — рявкнул Гарри. — Вы же обещали!
— Прости, — они потупились с удивительной синхронностью.
— Может, уже приступим к делу? — подала голос Джинни.
— Я выяснила, кто такой Принц-полукровка, — торжественно провозгласила Гермиона, и Гарри, ожидавший чего похуже, облегчённо выдохнул.
— И какая разница, кто он такой? — спросил Рон, которого её пляски вокруг этой темы давно утомили.
— Большая, — она поджала губы и протянула Гарри ту самую незнакомую книжку.
— Расширенный курс зельеварения? — прочитал он с удивлением и принялся вертеть её в руках, а затем обрадованно воскликнул: — О, автор — Жиг Мышьякофф.
— Я тоже помню это имя, — удивилась Джинни. — Мы в прошлом году занимались по его учебнику.
— Мы тоже, — довольно кивнула Гермиона. — А теперь открой любой рецепт, Гарри. Совершенно любой.
На лице её читалось предвкушение — она явно хотела что-то наглядно и эффектно продемонстрировать, — и он послушался.
— Зелье Мопсуса.
— Отлично, — Гермиона пролистала учебник Принца до той же темы и в раскрытом виде протянула его Гарри. — Теперь сравни.
Рон и Джинни, видимо, одолеваемые не меньшим любопытством, пристроились к нему по бокам и тоже уставились на рецепты, то и дело бормоча:
— До чего же всё-таки отвратный у него почерк.
— Глаза можно сломать…
С этими утверждениями глупо было спорить, и Гарри, сочувственно хмыкнув, целиком сосредоточился на том, чтобы разбирать мелкие буковки в исправлениях Принца, складывать их в слова и сравнивать итог с печатным текстом. С каждой строчкой он всё больше убеждался: инструкции Мышьякоффа и исправления Принца идеально совпадали.
— Обалдеть! — выдохнул он поражённо. — Понятно было, что он чертовски хорошо разбирается в зельях, но написать учебник — это грандиозно!
— Теперь мы можем не бояться, что ты навредишь себе или окружающим из-за непроверенных инструкций, — Джинни ярко, заразительно улыбнулась, словно это была лучшая новость за последнее время, и Гарри тоже расплылся в счастливой улыбке.
— Уж теперь-то ты, Гермиона, не станешь говорить, что заклинания Принца плохие, — поддел Рон, впрочем, даже без особого злорадства, скорее радуясь, что тем для споров у них поубавится.
— Ещё как стану, — с мрачной решительностью отрезала она.
— Но он автор учебника, — робко возразила Джинни. — Разве это всё не меняет?
— Он автор учебника по зельям, — Гермиона немного смягчилась, посмотрев на неё. — Когда ты принесёшь мне его же учебник по чарам или ЗоТИ, тогда и обсудим.
— Ну ты… — Рон, похоже, не мог подобрать слов, достаточно полно отразивших бы овладевшие им чувства, и Гарри его понимал. Лично он и раньше полностью доверял Принцу, а теперь, когда они выяснили, что тот ещё и выпустил книги, по которым не гнушался учить даже Снейп — каким бы гадом и паршивым учителем он ни был, на его профессиональные зельеварские качества это не влияло, — авторитет Принца должен был стать очевидным и для Гермионы тоже, но она — в своём стиле — нашла лазейку и упёрлась.
— Кто? Скажи мне, Рональд Уизли, кто? — её голос опасно звенел, готовый сорваться не то на крик, не то на слёзы, а рука потянулась к карману мантии, очевидно за палочкой.
— Самая вредная ведьма из всех, что я знал, вот кто!
Гарри зажмурился и досадливо почесал макушку. Отчасти это была его вина: они ведь не хотели общаться друг с другом, но он их заставил. Может, на некотором расстоянии Рон и Гермиона к этому времени уже остыли бы и помирились.
— Что это ты такое говоришь, братец? — неожиданно вклинилась в разгоревшийся спор Джинни, и Гарри от неожиданности распахнул глаза. — Я не согласна отдать свой титул, между прочим, заработанный тяжким ежедневным трудом. Без обид, подруга, но я совершенно точно вреднее, — она подмигнула Гермионе, и та разом успокоилась, даже улыбнулась, а затем резко перешла к тому, что, по всей видимости, и было её целью.
— Я думаю, Гарри, ты должен написать мистеру Мышьякоффу и вернуть ему его учебник.
От этих слов его будто пыльным мешком по голове ударило.
— Вернуть? — переспросил он жалобно.
— Но он принадлежит ему, это его вещь, не твоя. Так было бы честно и правильно, ты ведь не вор какой-нибудь.
— Вот оно что! — воскликнул Рон, потрясая нацеленным на Гермиону пальцем. — Затем ты и искала Принца: чтобы на законных основаниях лишить Гарри учебника! Просто тебя заело не быть лучшей хоть где-то!
— Поражена твоей проницательностью, — в воздухе отчётливо повеяло самумом.
— Я напишу ему, — сказал Гарри, чтобы предотвратить очередной виток перебранки. В конце концов, обычное письмо с благодарностью — это не конец света. Не мог же он просто так взять и сразу отправить учебник, верно? Вдруг тот просто не дойдёт или останется валяться в издательстве среди кучи писем от поклонников? Вряд ли Мышьякофф читает всё, что ему шлют. Если он сам попросит вернуть ему старую книжку, о которой наверняка давно забыл, тогда придётся, конечно, но Гарри искренне надеялся, что она ему не сдалась столько-то лет спустя. А даже не попытаться поблагодарить человека, научившего его столь многому, и правда было бы свинством.
— Ты же не серьёзно, — пробормотал Рон упавшим голосом, но объяснить ему нормально при Гермионе не представлялось возможным, поэтому пришлось просто неопределённо кивнуть. И в этот раз он заложенное послание понял неправильно.