— Маклагген из Гриффиндора, — сказал Забини.
— Ну да, у него дядя — министерская шишка, — припомнил Спайк.
— Еще какой-то тип по фамилии Белби из Рейвенкло…
— Он такой придурок! — негодующе ввернула Паркинсон.
— А еще Лонгботтом, Поттер и мелкая Уизли, — закончил Забини.
— Он пригласил Лонгботтома? — переспросил Спайк.
Вот уж странно: чем тот мог заинтересовать кого-то вроде Слизнорта? Уж не родителями в больнице и бабкой в маразме точно. Хотя Спраут часто хвалила его на своих уроках, но старому моржу это знать было неоткуда.
— Ну, наверное, пригласил, раз он там оказался, — равнодушно ответил Забини.
— Мне интересно, почему он его пригласил, — терпеливо уточнил Спайк, но ни у кого, похоже, не было идей на этот счёт.
— А Уизли у тебя вопросов не вызывает? — поддела Паркинсон.
— Её отца этим летом повысили, а он и раньше при желании мог доставить кучу проблем любому волшебнику.
— Многим мальчишкам она нравится. Даже Забини считает ее хорошенькой, правда? А ведь мы все знаем, какой он разборчивый!
Похоже, идея о том, что Спайк увлёкся Уизли, глубоко запала Паркинсон в душу.
— Осторожнее, дорогая, а не то я решу, что наскучил тебе и ты таким образом пытаешься от меня избавиться. Если так, то у тебя может и получиться. А может, она тебе самой нравится, м? — вернул он шпильку, за что получил лёгкий шлепок по уху. Во время разговора его взгляд то и дело невольно останавливался на багажной полке — в последнее время некоторые глюки имели пугающую тенденцию оказываться реальностью, — и ему показалось, что после слов об Уизли оттуда донёсся какой-то тихий звук: не то стук, не то треск.
— Я бы побрезговал прикоснуться к такой предательнице, которая ни во что не ставит чистоту крови, будь она хоть раскрасавица, — холодно вставил Забини.
— А я бы не стал так явно кричать о своих принципах, не сейчас, когда все только ждут и ищут, кого бы обвинить в принадлежности к пожирателям смерти, — осадил его Спайк. — Это другие, а не мы должны ходить оглядываясь.
— Что-то раньше ты не был таким разумным и осторожным, Малфой, — скривился Забини. — Думаешь, прикинешься паинькой, так все сразу обо всём забудут? Особо на это не рассчитывай, как и на приглашение от Слизнорта. Когда я только пришел, он спросил меня про отца Нотта. Вроде они старые друзья, но как услышал, что того арестовали в Министерстве, не обрадовался и Нотта так и не пригласил. По-моему, Слизнорта не привлекают пожиратели смерти.
— Они сейчас многих не привлекают, — равнодушно ответил Спайк, ничуть не задетый этим фактом. Ему и самому пожиратели категорически не нравились. — В наших же интересах до определённого времени делать вид, будто мы не имеем с ними ничего общего.
— Ну, у вас-то с Ноттом не получится, — якобы сочувственно вздохнул Забини, не то безбожно переигрывая, не то издеваясь.
— До определённого времени? — встрепенулась Паркинсон.
— Да, до определённого времени. Это же так по-слизерински: втереться в доверие к жертве, вынудить её саму прийти в смертельный капкан, да ещё подпрыгивать от нетерпения и умолять. А осознание, приходящее к ней в последний момент, когда уже поздно и спасения нет? Оно восхитительно бодрит.
На самом деле, не столько по-слизерински, сколько по-вампирски. С каждым словом Спайк всё больше погружался в прошлое, где таких бабочек, прилетевших на пламя и ставших обычной закуской, было без счёта. Лучше этого только танец на грани жизни и смерти с равным противником — очередной Истребительницей; цена ошибки — твоё существование. Два раза он выходил победителем, третьего так и не случилось… Из задумчивости его вывела наступившая тишина. Паркинсон и Забини смотрели на Спайка с одинаковым странным выражением восхищённой опаски, даже миньоны оторвались от своих комиксов и с интересом ждали продолжения. Кажется, он немного перестарался. И хотя в его воображении жертвой был Тёмный Лорд, они совершенно точно подумали совсем о другом.
— Так что я буду паинькой, но вовсе не из-за Слизнорта, — подвёл итог Спайк будничным тоном, и напряжение, стоявшее в купе, немного ослабло.
— Даже если кто-то окажется феерически глуп и купится, в школе ты не сможешь этим воспользоваться, — сказал наконец Забини с изрядной долей иронии.
— Если так, тебе-то что? У меня есть задача, и я уж постараюсь с ней справиться.
— Это то, о чём я подумала? — коленки Паркинсон пугливо дрогнули.
— И о чём ты подумала, милая? — прищурился Спайк. — Моя фамилия Малфой, это, знаешь ли, накладывает некоторые обязательства.
— Ещё скажи, что теперь выполняешь поручения Тёмного Лорда вместо отца, — Забини скептически выпятил нижнюю губу. — Кому нужен несовершеннолетний недоучка.
— А это уже ему решать, кто и для чего нужен. Или ты считаешь себя умнее Тёмного Лорда, а, Забини?
Тот молча отвернулся. Паркинсон дрожала уже непрерывно, поэтому Спайк поймал её ладонь и успокаивающе сжал. Пусть она тоже ратовала за чистоту крови, но главного пугала магического мира боялась сильнее, чем какая-нибудь хаффлпаффская первокурсница. Наверное, потому что точно знала, за что его нужно бояться.
Завтра весь Слизерин будет знать, что Малфой валяет дурака не просто так, а по приказу Тёмного Лорда, чего он, собственно, и добивался в надежде, что это избавит его от кучи дурацких вопросов, подозрений и попыток наставить обратно на путь истинный.
— Уже видно Хогвартс, — добавил Спайк после взгляда в окно. — Пора надевать мантии.
Когда Гойл доставал свой чемодан, от злосчастной багажной полки донёсся новый звук, на этот раз подозрительно похожий на оханье; и вновь никто больше не обратил внимания на очередную странность, от чего у Спайка возникли серьёзные подозрения насчёт собственной адекватности. Хотя где он и где та адекватность?
Вместе с остальными натянув мантию и заперев чемодан, Спайк накинул плащ — поезд как раз начал замедлять ход, — но всё это время багажная полка упорно не шла у него из головы.
Они окончательно остановились, и Гойл вышел из купе первым; за ним в толпе оставалась широкая просека. Кребб и Забини поспешили следом, а Паркинсон задержалась в двери, протянув ему руку, но Спайк медлил.
— Ты иди, милая. Мне тут нужно кое-что проверить, — решил он после недолгого раздумья, а когда она ушла, запер дверь и опустил шторку — не хватало ещё проходившим мимо студентам стать свидетелями его странностей, — после чего внимательно уставился в ту сторону, откуда, как ему показалось, исходили звуки.
Спустя минуту бесплодного разглядывания Спайк решил сменить тактику и быстро, пока не передумал, протянул руку в пустоту багажной полки. Пустота оказалась мягкой и гладкой на ощупь. Он машинально сжал ладонь, прежде чем её отдёрнуть, и перед ним, словно бы из ниоткуда, появился Поттер собственной персоной. Кулаки явственно зачесались.
*
Когда Малфой стащил с него мантию-невидимку и с шокированным выражением лица отшатнулся в другой конец купе, Гарри от неожиданности дёрнулся и свалился на пол, ушибив локоть и коленку, но тут же подскочил, готовый к любым неожиданностям. По крайней мере, так ему казалось.
— Поттер! Ты себе не представляешь, как сильно я этого хотел!
На лице Малфоя расплылась улыбка абсолютно счастливого человека, и он, отбросив мантию-невидимку, двинулся к Гарри (не переставая при этом довольно лыбиться), которого такая реакция заклятого врага ввела в ступор, из-за чего первый удар в челюсть он позорно прошляпил, размышляя, не сошёл ли тот с ума, очень уж было похоже.
Боль, однако, быстро привела его в чувство, и Гарри с большим удовольствием ответил, от души засветив по ненавистному острому малфоевскому носу; из него тут же хлынула кровь. Они обменивались тумаками азартно и увлечённо, совершенно позабыв о волшебных палочках и с каждым ударом щедро выплёскивая друг на друга все пять лет взаимной вражды, и их совершенно не смущала теснота купе, из-за которой они периодически налетали на стены и сиденья.