— Конечно. Ведь сначала он совершает преступление, а затем лишь обороняется от правосудия. А, что тут говорить! Генерал, у нас есть возможность навсегда уничтожить этих бунтовщиков. Мы не можем разделаться с ними, но можем разрушить их магазины. У вас есть армия. Можете вы разрушить эти притоны в течение трех дней? Недели? Сколько вам надо времени, генерал?
— До Нового Года, Ваше Величество. Надо подготовиться. Клянусь вам, армия слишком ослаблена.
— Вы поймали кого — нибудь из дезертиров?
— Так точно, — поколебавшись, ответил он.
— Я желаю допросить одного завтра утром.
Генерал снова поклонился.
— Наконец, приведите в действие военную полицию. После устранения беспорядков я соберу особый трибунал, и мы покараем предателей.
— А если, — сказал генерал, — у них будут бластеры Организации?
Тут Императрица не выдержала.
— Если уж дело дошло до разложения армейской дисциплины, то даже генералы должны понять, что с этим пора кончать! — выкрикнула она. — Сегодня вечером, генерал, я посещу лабораторию на Олимпийских полях. Посмотрим, как наши ученые продвинулись в изучении феномена исчезновений. Либо завтра. Да, и полковник Медлон должен произвести этого юношу. Если он этого не сделает, я сниму его продажную голову с плеч. Не думайте, что это прихоть. Пора начинать. С этого юноши. Сейчас же. Впрочем… идите, почитатель Организации, не то мне еще что — нибудь придет в голову. Идите.
— Ваше Величество, — запротестовал генерал, — я верен Дому Ишеров.
— Счастлива это слышать, — съязвила она. Генерал вышел.
Глава 23
Войдя в столовую, она услышала облегченный вздох присутствующих. Императрица улыбнулась. Люди, имеющие честь завтракать с Императрицей, не могли приступить к еде без нее. Никого, впрочем, не заставляли приходить сюда. Но имеющие привилегию не пренебрегали этим правом. Она поздоровалась и, сев во главе своего стола, отпила глоток воды из бокала — сигнал к началу завтрака. Почти всем присутствующим было за пятьдесят — седые мужчины и женщины, реликты регентства. За ее столом сидело всего с полдюжины молодых людей и два юных секретаря. Они были явно в меньшинстве — следствие ухода принца дель Куртина и его сторонников.
— Все ли хорошо спали сегодня? — нарушила молчание Императрица. Все поспешили уверить ее в этом.
— Прекрасно. — И снова наступило молчание. Она и сама не знала, чего хотела от своих придворных. Год назад один новичок спросил ее, девственница ли она. И поскольку она была таковой, инцидент ее расстроил.
Аморальность ее партии могла бросить тень на всю династию. Чего же она хочет? Верность принципам в сочетании с чувством юмора? Ее слишком переучили. Она чересчур серьезна. И она в отчаянии взмолилась своему Богу: «Ниспошли, Господи, хоть одного человека, знающего толк в делах и умеющего развеселить меня. Если бы дель Куртин был здесь!»
Ее кузен дель Куртин, принц, не одобрял ее политику в отношении Организации. Она была поражена, впервые узнав это. И унижена, когда почти все юноши покинули дворец вслед за ним, отказавшись участвовать в авантюре. Она не сумела ни переубедить, ни — убийством Бантома Виккерса — запугать оппозицию. Она припомнила их последний разговор, его, великолепного в гневе, себя, растерянную, хотя и непримиримую.
— Когда вы излечитесь от этого безумия, Иннельда, можете позвать меня обратно, — сказал он тогда, предоставляя удобный случай ответить: «Никогда». Но она не осмелилась. Совсем как обиженная жена, она боялась зайти слишком далеко, чтобы муж не поймал ее на слове — пришло ей в голову.
Могла ли она выйти замуж за принца после этой войны? Неплохо было бы вернуть его после победы.
Императрица закончила завтрак. 9.30. Начался длинный и скучный день.
В половине одиннадцатого, освободившись от дел, она внезапно приказала привести дезертировавшего офицера. Ему было, по досье, 33 года. Майор. Родился в деревне. Имя — Джил Сандерс.
Ввели арестованного. На губах у него играла улыбка, но в глазах затаился страх. Иннельда мрачно оглядела его. По досье, он имел любовницу и был не последней фигурой в системе коррупции. Типичный случай. Но трудно понять, почему, столь много имея, он так легко расстался со всем этим.
— Прошу не оскорблять меня своими предположениями о моральных причинах войны. Скажите прямо и откровенно, что привело вас к такому решению? Ведь вы превратили себя в ничто. В лучшем случае, вас пошлют на Марс или Венеру. Дурак вы или трус, или то и другое вместе?
Он пожал плечами, не выдерживая ее взгляда:
— Дурак, наверное…
Ответ ее не удовлетворил. Она пыталась найти другой подход.
— В вашем досье значится, что вы руководили строительством здания 800А, отрапортовали об окончании строительства, а когда вам, в соответствии с вашим чином, сообщили о его назначении, вы часом позже сожгли личные бумаги, покинули свой оффис и скрылись в тайно купленном приморском коттедже. Вы думали, что тайно. Через неделю, когда стало ясно, что добровольно вы не вернетесь, вас арестовали. Это верно?
Офицер кивнул.
— В моей власти сделать с вами все, что угодно. Все. Казнь, ссылка, помилование… восстановление.
Сандерс вздрогнул.
— Я знаю. Я видел картину.
— Не понимаю. Вы же знали последствия своего поступка. Так может поступить лишь глупец.
— Картину того времени, — продолжал он, будто не расслышав, — которое рано или поздно — не обязательно при вас — но наступит, если власть будет неограниченной.
— Глупости, — воскликнула она, получив, что хотела. — Майор, мне жаль вас. Если бы вы хорошо знали историю династии, то поняли бы, что почва для злоупотреблений отсутствует. Мир велик. Что я могу сделать с ним? Любой мой декрет утопает в комиссиях. Жесток он или мягок — в конечном счете неважно.
Но, к ее удивлению, эти слова не поколебали его. Сдерживая гнев, она предприняла еще попытку.
— Майор, если мы устраним с пути Организацию, никто не осмелится преступать справедливые законы. Все будут вынуждены подчиняться правосудию с правом аппеляции к высшей инстанции.
— Конечно, — ответил Сандерс. И все. Он отвергал ее логику.
— Но если вы так верите в Организацию, почему же вы не купили их бластер?
— Я пытался.
Она была поражена.
— Так вот в чем дело! Вы испугались даже применить его!
— Нет, Ваше Величество. Я поступил так же, как и другие… э — э… дезертиры. Снял форму и пошел в оружейный магазин. Но двери не открылись — следовательно, я принадлежу к тем, кто из двух частей Империи считает более важной династию Ишер. Но у меня не было выбора. Я умру по вашему приказу без возможности защититься в открытом бою. Ваше Величество, дезертировавшие офицеры не трусы. Просто они не смогли изменить своим принципам и вряд ли найдется поступок более храбрый.
Да, этот человек не понимал ее замыслов. Она записала его имя в записную книжку, чтобы ознакомиться впоследствии с приговором трибунала. И это помогло ей вспомнить имя юноши. Она полистала страницы и нашла его. «Кейл Кларк, — произнесла она вслух. — Вот кто!» Теперь осталась загвоздка с Департаментом финансов — почему они не могут предоставить больше денег для ее нужд.
Глава 24
«Мы поженились, — написал в своем рапорте Координационному департаменту Организации Люси, — незадолго до полудня в пятницу, когда он вернулся с Марса. Не могу понять, как могло оказаться, что он физически не мог присутствовать в это время в городе, так как корабль приземлился в полдень. Я не спрашивала его об этом, хотя мне не доставляет удовольствия предположение, что он женился на мне за час до прилета на Землю. Это меня вообще не интересует. Человек, за которого я вышла замуж, — Кейл Кларк. Меня нельзя провести. Он не знает, что я пишу этот рапорт. Я же не знаю, правильно ли поступаю, что пишу его. Тем не менее я постараюсь описать, как было все. Начну с момента, когда он позвонил, прилетев с Марса.
Время я помню — 10.30. Разговор был предельно краток. Он спросил, выйду ли я за него замуж. Я уверена, что мистер Хедрук не удивится тому, что я сразу же согласилась. Мы зарегистрировали брак за несколько минут до полудня, а затем поехали ко мне, где — за одним исключением — провели остаток дня вместе. Исключение таково: в пятнадцать минут третьего он попросил меня оставить его одного для звонка, не сказав, он ли позвонит или ему позвонят, но индикатор показал, что звонили ему.