Многие американские евреи, исключенные из университетов в своей стране, получали медицинское образование за границей. Но в том, что семья Саклеров, покинувшая Европу всего несколькими десятилетиями ранее в поисках возможностей в Соединенных Штатах, будет вынуждена через одно поколение вернуться в Европу в поисках равного доступа к образованию, была извращенная ирония. Поездка Раймонда и Мортимера в Шотландию, как узнала Мариэтта, была оплачена их старшим братом. Их жилье было холодным, так как не хватало угля, и они питались печеными бобами. Но оба брата полюбили теплоту и остроумие шотландского народа. Как бы то ни было, надолго они там не задержались: после вторжения Германии в Польшу в 1939 году братья были вынуждены прекратить учебу в Шотландии и в итоге устроились в Мидлсекский университет в Уолтеме, штат Массачусетс, - неаккредитованную медицинскую школу, которая отказалась вводить еврейские квоты и в итоге стала частью Брандейса.
Так после войны Морти и Рэй стали вместе проходить практику в госпитале в Фар-Рокэвэй. Братья были умными и амбициозными. Мариетте они понравились. Возможно, стажировка была бы непосильной, но Саклеры отличались жизнерадостностью, которую она ценила. Их характеры были совершенно разными: Морти был вспыльчивым и язвительным, в то время как Рэй был более уравновешенным и мозговитым. "Рэймонд был миротворцем", - вспоминал один человек, знавший их обоих. "Мортимер был гранатометчиком". Несмотря на разный цвет кожи, братья имели схожие черты лица, поэтому иногда они менялись местами в больнице, и один притворялся другим на время смены.
Однажды вечером, после особенно изнурительной работы, интерны решили устроить небольшую вечеринку в свободной комнате больницы. Они принесли напитки и, отказавшись от белых халатов, принарядились по случаю. Мариэтта надела черное трикотажное платье, под которым виднелась ее бледная кожа. Все медицинские ординаторы пили и разговаривали, а в какой-то момент вечера начали петь песни. Мариэтта обычно была довольно застенчивой, но ей нравилось петь. Поэтому она встала перед собравшимися, набралась уверенности и завела песню, которую обычно пела в Берлине. Это была французская песня "Parlez-moi d'amour" - "Говорите мне о любви", - и не успела Мариэтта опомниться, как оказалась втянутой в исполнение, напевая глубоким, сексуальным голосом в стиле кабаре.
Когда она пела, то заметила в толпе незнакомого мужчину, который сидел очень тихо и пристально смотрел на нее. У него были пепельно-русые волосы и очки без оправы, придававшие ему профессорский вид, и он смотрел прямо на нее. Как только Мариэтта закончила номер, мужчина подошел к ней и сказал, как ему понравилось ее пение. У него были ясные голубые глаза, мягкий голос и очень уверенная манера поведения. По его словам, он тоже был врачом. Его звали Артур Саклер. Он был старшим братом Морти и Рэя. Все трое были врачами; их родители, как любил шутить Артур, "получили три из трех".
На следующий день Мариэтте позвонил Артур, пригласил ее на свидание. Но она отказалась. Ее стажировка была очень напряженной, и у нее не было времени на свидания.
В течение года Мариэтта больше не видела Артура Саклера и не слышала о нем. Вместо этого она сосредоточилась на своей работе. Но когда ее первая стажировка подходила к концу, она отправилась на поиски второй. Ее заинтересовала больница Кридмур, государственная психиатрическая клиника в Квинсе, и когда она спросила Рэя Саклера, нет ли у него там контактов, Рэй ответил, что, в общем-то, есть: его старший брат Артур, с которым она познакомилась на вечеринке, работал в Кридмуре. Итак, Мариэтта позвонила Артуру Саклеру и договорилась о встрече с ним.
Основанный в 1912 году как фермерская колония Бруклинской государственной больницы, психиатрический центр Creedmoor к 1940-м годам превратился в огромную лечебницу, состоящую из семидесяти зданий, расположенных на трехстах акрах земли. На протяжении всей истории человеческие общества боролись с вопросом, что делать с психически больными людьми. В некоторых культурах таких людей изгоняли или сжигали до смерти как ведьм. Другие культуры обращались к людям с психическими отклонениями за вдохновением, полагая, что они обладают особой мудростью. Но в Америке, начиная с девятнадцатого века, медицинский истеблишмент, как правило, заключал таких людей в постоянно расширяющуюся сеть психушек. К середине двадцатого века в таких учреждениях содержалось около полумиллиона американцев. И это были не временные стационары: люди, попавшие в такие заведения, как Creedmoor, как правило, не покидали их. Они оставались там на десятилетия, доживая свои дни в заточении. В результате учреждение оказалось страшно переполненным: в больнице, рассчитанной на содержание чуть более четырех тысяч человек, теперь находилось шесть тысяч. Это было мрачное и жуткое учреждение. Некоторые пациенты просто впадали в коматозное состояние: немые, страдающие недержанием, недоступные для общения. Другие были склонны к диким припадкам. Посетители могли видеть, как по территории бродят пациенты, закованные в белые смирительные рубашки, словно видения с гравюр Гойи.