– Вот мы и приехали, – произнес Хикки, глядя на Этерлена. – Вот тебе и пацан с прогоревшим разрядником…
– Это вы о чем? – удивилась Леа.
– Так, о своем… о прогоревших разрядниках, которые покупаются в магазинах. А еще – о чьей-то маниакальной глупости и таком же маниакальном упрямстве. Я не понимаю, – Хикки начал заводиться, постепенно зеленея от злости, – почему у меня до сих пор голова на месте? Вот ведь везет так везет! А вы? Мэм Леа, что вы стоите, как толстушка на танцах? Немедленно, бегом, наряды по всем возможным местам пребывания Батицкого и Мьюза! Мы полетим к Батицкому домой… адрес?
Комиссар Малич засуетилась. Хикки уже не обращал внимания на ее распоряжения, на скорострельное бормотание Этерлена, который согласовывал с ней совместные действия, – он чувствовал себя слишком усталым для всего этого.
– Езжай в офис, – сказал он Ирэн. – Когда закончим, я свяжусь с тобой.
Жена подняла на него тревожные глаза:
– Постарайся не влипнуть… Хоть теперь, ладно?
Хикки устало кивнул и поцеловал ее в шею. Глядя, как она уходит, неловко прыгая по кочкам на своих дурацких каблуках, Хикки машинально проверил оружие и вздохнул. Ему снова хотелось домой.
Семейство Батицких обитало в респектабельном южном пригороде. По согласованию с Леа, туда должен был выдвинуться ближайший патруль крипо и ждать прибытия «господ из Конторы». Лоссберг опустил катер в двух кварталах от нужного места. Полеты на высоте в несколько сантиметров по-прежнему забавляли его. Катер понесся вдоль зеленой улочки, застроенной старыми, одинаково-массивными особняками, прятавшимися в глубине садов. Хикки усмехнулся, заметив, какими глазами смотрел на них водитель встречной машины: бедняге еще не приходилось видеть, чтобы боевые катера ВКС шлялись по городским предместьям.
Они остановились в нескольких метрах позади патрульного кара. Этерлен поспешно выскочил из люка, подбежал к машине и засунулся в раскрытое окно, демонстрируя свои документы. Двое копов поспешно покинули кар и принялись оправлять на себе снаряжение.
– Я посижу, – зевнул Лоссберг. – Все равно я не совсем «ваш».
Хикки согласно кивнул и выбрался на проезжую часть.
– Значит, договоримся так: вы идете с полковником Махтхольфом в лоб, а я с сержантом страхую зады, чтобы никто не убежал. Защита у вас есть, в порядке?
Оба полицейских согласно кивнули. На Этерлена они глядели, как на бога: живые генералы Конторы нечасто опускаются до дел простых смертных.
– А что, там могут стрелять? – поинтересовался старший наряда, немолодой уже унтер-офицер с могучими седыми бакенбардами.
– Все может быть. По нашим сведениям, дом набит оружием, так что старайтесь поменьше высовываться. Случись что – сразу бегите к машине, а мы вас прикроем. Все ясно?
– Мне не ясно, – пожал плечами Хикки. – Где у нас санкция на обыск?
Этерлен поморщился. Здесь был явный прокол. Батицкие, судя по виду их жилища, не нарки из Эболо, к ним просто так не ворвешься. Откроют огонь из всего, что под руку попадется – и будут совершенно правы…
– Сунешь в рыло удостоверение, и вся недолга, – решил Этерлен. – Будет мало одного тебя, свистнешь мне. Я им объясню.
– Ты уже наобъяснял, – поморщился Хикки. – Лучше не лезь. Сейчас сюда подъедет еще несколько машин: если дело будет совсем плохо, мы их блокируем, а Леа тем временем свяжется с прокуратурой. Для такого случая ордер ей выпишут по первому же требованию.
На Хикки был бронекомбинезон, и он чувствовал себя довольно уверенно, а вот молоденького паренька-сержанта следовало поберечь: Хикки прекрасно знал, что полицейские «броники» очень слабы и защищают в основном лишь от гражданского оружия. Если по ним вжарят из настоящего боевого излучателя, от сержанта и мокрого места не останется. А в доме, судя по словам, комиссарши, было немало всякого старья… Хикки видел, как стреляет это «старье». Многие модели столетней давности были даже мощнее, чем новейшие разработки. Громоздкие, тяжелые: для стрельбы из многоствольного старого «Нокка» или «Пройлера» требовалась немалая физическая сила, – они тем не менее легко разносили в клочья даже легкую бронетехнику, не говоря уже о людях.