Выйдя из зала с кинотеатром, Дракон пошёл на балкон, чтобы покурить. Дами, ещё минуту назад ощутившую, что в ней есть что-то особенное, брат снова умудрился низвести с высот самомнения. И теперь она думала, что гордиться ребёнком женщине, пожалуй, примерно так же глупо, как мужчине – своим членом.
========== Сианьская ссылка ==========
Гостеприимство Дракона завершилось без конфликтов. Перестав зубоскалить и оттачивать друг на друге мастерство красноречия, брат и сестра ужились под одной крышей в позиции долготерпения и благосклонного снисхождения, в которой каждый закрыл глаза на недостатки другого, и Джиён провёл без выездов последние три дня, не избегая Дами, а, напротив, стараясь уделить ей внимание, и если не влиять на неё как-то, то хотя бы не замечать минусов, которые казались для него вопиюще очевидными, не стремиться их исправить. Ему всё ещё казалась глупенькой «младшенькая», а над её женскими рассуждениями хотелось только смеяться, и всё-таки он переборол себя, стал серьёзнее, безмятежнее, менее сквернословным, присматривался к Марку и Гуаньлиню, которых брал в сопровождение их госпожи, на что и растрачивал свою придирчивость. А когда настала пора вылетать в Сиань, Джиён понял, что с самого детства не общался так долго с сестрой, и не заметил, как она перестала быть подростком, ничего не видавшим в жизни кроме школы, дома, магазинов и интернета. Они виделись редко, и всегда встречи занимали непродолжительное время, без посиделок, без участия в судьбе другого, а здесь столько дней в одном особняке… Семейственностью не запахло, но она будто бы наметилась. К самой Дами-то ещё стоило привыкнуть, а она пыталась продвигать куда-то в родственные отношения своё будущее дитя, регулярно заговаривая о нём, напоминая, словно забыть о выпуклом животе, постоянно попадавшемся в поле зрения, было легко. Дракону определенно было плевать на ребёнка, но мысль о том, что плод любви его капризной сестры и… не то золотого дантиста, не то синеозёрного главаря посчитает себя наследником его, Джиёновского труда – Сингапура – не нравилась. Если после его смерти, то чёрт бы с ним, но умирать он не собирался ещё долго, а потому при жизни и не хотел терпеть всякий вздор. Наслушавшись историй о Дзи-си и его выводке, о предательстве племянницы Энди, Дракона вовсе не грело заводить возле себя кого-то, кто обманчиво будет считаться своим, доверенным и послушным по признаку крови. А хоть бы и не возле себя, всё равно где обитающий приплод сестры может заявить о правах. Да разве имеет значение кровное родство, когда нет общих взглядов, идей, когда не разделяешь с людьми мировоззрение, цели, приоритеты? Совершенно чужие часто становятся дороже и ближе родителей, детей, братьев, сестёр. Единственное, что скрепляет людей – заинтересованность друг в друге, взаимные выгода и польза, желание остаться рядом, и именно это желание надо подкреплять, если не хочешь, чтобы тебя опрокинули. Энди видимо упустил это из вида, племянники дорожили им, пока были его наследниками, пока было за что держаться, чего ждать, а после его свадьбы он стал скорее помехой вместе с молодой женой. Джиён подозревал о том, что Дами будет окружать опасность, но не хотел её подставлять. Поэтому и нанял лучшего наёмника Утёса. Знал бы, где взять охрану ещё лучше – взял бы, но, к счастью, спасла и эта. Мифы и легенды повествовали только об одной превосходящей все другие силы бравой компании, о золотых, но эти воины по найму не работали, в аренду не сдавались, шантажом не выманивались, как ни пытался почти год назад Джиён.
О том, что у Дракона есть сестра, по-прежнему мало кто знал, поэтому в Сингапуре он прохаживался с ней не открыто, а в безлюдных и отдалённых местах, где никто не беспокоил: закрытых пляжах, ресторанах с отдельными кабинками, парках после закрытия (ему-то никто не смел отказать и не открыть что-то в нерабочий час). Хотя всё равно просочились сплетни, что у Джиёна молодая любовница в интересном положении, которую он скрывает. Если бы сплетники ещё и опознали в этой «любовнице» жену Энди Лау – вот это скандальчик бы вышел! Дракон бы сам рассказал эту «утку» зятю, чтобы вместе посмеяться. А чем громче выдуманные скандалы, тем проще под ними делать то, что нужно, что важно, что хочется. Но всё же на первом месте сейчас было решение цинхайской проблемы. Допустить победу Дзи-си никак нельзя, и как бы ни не хотел вмешиваться Джиён, укрепить синеозёрных будет ему выгоднее, чем отсидеться и дождаться, пока Синьцзян не слопает соседа. Аппетиты у Великого Уйгура, как у Гаргантюа и Пантагрюэля вместе взятых, кашалотские, соответствующие «киту» преступного мира. Но если пока Западный Китай держится на трёх китах (всё, как полагается) – Тибете, Синьцзяне, Цинхае, то после «поглощения» стабильность рухнет, и оставшийся кит сможет пожрать Дракона, как ветхозаветного Иону. Только Джиён не верил в Бога и сомневался, что какими-либо молитвами воскреснет из алчного чрева Дзи-си. Поэтому нужно было действовать, строить политические схемы и перестраховываться.
Так Дракон с Дами прилетели в Сиань, центр Шэньси, провинции, где представитель любого клана, любой группировки и любого братства мог чувствовать себя спокойно, не получать претензии, а только достойную встречу и покровительство. Разумеется, если не приходил с оружием и не имел недобрых мыслей, камня за пазухой. Хранитель и предводитель терракотовой армии, размеры которой никому доподлинно не были известны (но все знали, что она огромна), оберегал всякого, просящего защиты и убежища. Опека Джоуми была подобна церкви в Средневековой Европе, только под её сводами искали спасения угнетаемые и преследуемые. Но если законы христианского милосердия всё равно когда-то нарушались, когда жестокосердие побеждало уважение к святым алтарям и священникам, то пренебречь внушительной силой хранителя никто не рисковал.
Улица, на которой жил Джоуми, в районе Большой пагоды диких гусей, в честь неё и называвшегося Яньта, была заставлена машинами, сразу почувствовалось, что в границах его дома собираются влиятельные, значимые люди. Ограждающая территорию традиционного китайского имения стена шла вровень с крышами первых этажей внутренних построек, большинство из них одним этажом и ограничивались, но были и здания в два этажа, и всего одно – в три. Дами испытала на себе китайские традиции и нравы в Цинхае, но настолько ханьского колорита встречать ей ещё не доводилось. Складывалось впечатление, что времена династии Тан или Суй – Дами историю Китая не успела выучить достаточно хорошо, - забальзамировали, мумифицировали и выставили здесь, как в панорамном музее. Внутренние дворики, маленькие прудики с мостиками через них, беседки, павильоны специального назначения с возвышенными и художественными прозвищами, для определённых церемоний, всё строго по технике фэн-шуй, с соблюдением гармонии, пропорций стихий и здоровой циркуляцией энергий инь и ян. Соблюдая вежливость, Джоуми приветствовал брата и сестру одновременно, чем нарушал собственный этикет, которого придерживался: отдельно принимать мужчин, и отдельно женщин. Причем первых можно было наедине, вторых – нет, если дамы вызывали уважение и не относились к тем, что занимались известным ремеслом. Но хранитель был не только ретроградом и консерватором, а дипломатом и умеющим подстраиваться под требования времени мудрецом. Он пригласил гостей из Сингапура пройти в следующий зал, где находился Энди Лау, чтобы супруги увиделись и поздоровались. Дами не могла нарушить приличий и броситься в объятия мужа, но лицо её осветилось при взгляде на него. Она скучала. Босс синеозёрных тоже просиял, улыбаясь жене и оглядывая её ещё больше отяжелевшую фигуру. Без бережно плутающего по ней взгляда ей было плохо вдали от него. Они скромно поздоровались, после чего Джоуми попросил прислугу отвести госпожу Лау в женскую часть дома. Её снова лишают возможности участвовать и узнавать всё из первых уст! Но сестра Дракона не стала сопротивляться, и ушла, сопровождаемая Тэкёном, Марком, Гуаньлинем и двумя терракотовыми воинами.