- Энди ничего с ней не сделает. Она сестра Джиёна, и случись что – муж первый подозреваемый. Дракон прилетит с раскаленной сковородой для его яиц. – Но Джину почему-то жутко хотелось доказать всем, и в первую очередь Дами, что Энди – плохой, жестокий, опасный. Ему хотелось верить, что поведение Дами рядом с супругом – это игра, выдержка, её мастерское лицемерие, но себя самого так трудно было заставить видеть то, что под маской. Он видел улыбки, кокетство и смущенные взгляды при протягивании рук, и это как-то не радовало его. А что, если между законной парой зародятся чувства? Джин стиснул кулаки и сел на кровать. Специально очернить Энди, сочиняя что-то о нем, он не собирается, но если бы подвернулась какая-то информация… пусть даже он не передаст её Дами, чтобы не расстраивать и не тревожить, но знать для себя, что его соперник не чист на руку, продажен, подл, коварен – было бы хорошо! Да что далеко ходить? Он бандит. И это уже говорит о многом. Впрочем, с точки зрения объективности, Джина тоже легко приписать в преступники, как и всех золотых, но это же не так. Золотые и синеозерные – совсем разные понятия. Энди держит под надзором всю соледобычу провинции, разработки кварцита и асбеста, не говоря уже о газе и нефти Цинхая. И всё это приносит баснословные доходы. И всё это не честный бизнес, а присваивание, рэкетирство, вымогательства, «сбор дани». Впрочем, вроде бы у Энди есть и легальные коммерческие заработки, но они точно приносят малый процент от общей прибыли. – Переставай мнить лишнее, - вывел его из раздумий Сандо. – Выходной день – отдыхай.
- Ты прав, - попытался впасть в дрёму Джин, прикрывая веки. Но что за отдых ему был без Дами? Слабым утешением служило то, что прогулка с Энди вряд ли подразумевала какие-то интимные шалости, и по крайней мере муж и жена на людях, занимаются платоническими отношениями.
- Ко мне опять Николь приходила, - сообщил Сандо. Джин открыл глаза.
- Чего хотела?
- Да всё то же самое. Что б я её… - Молодой человек поднял кулак и ладонью другой руки пошлёпал по нему со стороны большого пальца, так что звук вышел очень схожий на тот, который возникает при соединении двух тел.
- Какая настырная.
- Что бы ты сделал на моём месте? – Джин поднял кулак и повторил жест Сандо. Они рассмеялись. – Я бы возгордился тем, что трахнул дочь Великого Китайца, но, кажется, это не такое уж достижение.
- Не смотри на Цянь. Другие его дочери вовсе не легкомысленные. Фэй, что не приехала, говорят крайне строгих нравов. Кто знает, может Николь влюбилась впервые? Везунчик. – Сандо не разделил веселья от этого везения. – Да и Цянь… - Джин перестал улыбаться. – У неё в глазах больше ума, чем она хочет показать. Я не думаю, что всё совсем уж плохо с её репутацией. Оставил бы такую девушку тут Энди? Он любит Эмбер, племянницу, как родную дочь. Допустил бы он в её общество порочную особу? Не думаю. Возможно, Цянь просто оступилась.
- Для того, чтоб скатиться с верхней ступени на нижнюю, этого вполне достаточно, - сказал Сандо.
- Ты вставать вообще намерен? – Джексон без охоты разлепил веки; щурясь, сквозь белый свет солнца, он посмотрел на Марка, складывающего постиранные вещи ровной стопкой, чтобы убрать в шкаф. От жары парень стоял в одних штанах. Восьмой сын Отца Чана потянулся, недовольно морщась и лягая ногами одеяло.
- Сколько время?
- Первый час дня.
- Ещё даже не обед. Я сплю дальше. – Перевернувшись на бок, Джексон подложил руку под подушку, почесав голую грудь. Марк протянул руку и, забравшись под одеяло, защекотал его за пятку. Парень подпрыгнул, всклокоченный и отбивающийся. – Ладно, ладно! Выспаться нельзя…
- Не весь же день спать?
- А что ещё делать? Когда проголодаюсь – пойду поем. Желудок сам меня поднимет.
- Мы могли бы пойти потренироваться. Давай, вставай, принимай душ, и разомнёмся.
- Господи, за что мне такой скучный друг? – Джексон встал и огляделся в поиске каких-нибудь брюк. Одни лежали на стуле, но выглядели помятыми. – Нет бы предложил мне покутить, выпить, оттянуться. Девок найти каких-нибудь.
- В доме только твои сестры, и сестры Чон. Одна из них встречается с твоим братом.
- Значит, вторая свободна, - призадумался Джексон, скрестив руки на груди. На запястье чернел широкий кожаный ремешок наручных часов, которые он забыл снять, ложась. – Не, Джессика мне не нравится. Фу. – Он повернулся к Марку. – А как же служаночки? Можно горничных потискать.
- Они тебе не рабыни, которых можно ловить и тискать, - осуждающе заметил товарищ.
- Неважно, кто они. Я – сын Синьцзянского Льва!
- Восьмой, - критически бросил Марк.
- Да хоть двадцать восьмой, - рассердился Джексон на обламывание своих крыльев. – Если я последний, стало быть, на моей матери отец остановился. Это что-то, да значит.
- Это может и возвышает твою мать над другими женщинами, но ты опять никаким боком.
- У удачливых родителей рождаются великие дети, - упрямо заявил Джексон. Марк вздохнул, промолчав. – Моя мать – чемпионка по гимнастике. Уж поверь, я тоже многого добьюсь.
- Если тебе даже на тренировку сходить лень, то каким образом?
- Да иду я сейчас, иду, - заправил кровать парень и сел на неё. – Я всё равно не переплюну Николаса, это невозможно.
- Ты занимайся собственным развитием, а не другим завидуй. – В дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, открыли её. Вошла Эмбер. Марк притянул к груди футболку, кивая девушке. Она ответила, но сразу же переключила внимание на второго. Джексон так и сидел в боксерах.
- Доброе утро, младший брат, - улыбнулась Эмбер, угадав по внешнему виду, что молодой человек только поднимается. Он меланхолично поприветствовал её приподнятой рукой. – Отдыхаете сегодня?
- Мне не дают, - пожаловался он, покосившись на Марка. Тот закатил глаза, взяв стопку вещей и сунувшись в шкаф.
- И правильно, - одобрила Эмбер. – Знаешь что, мне кажется, тебе нужно позаниматься с Сандо, тем наёмником.
- Чего? – Джексон не оценил, цокнув языком. – А то меня Николас в детстве пиздил мало?
- Николас слишком горд, чтобы кого-то обучать. А Сандо очень опытный воин, как говорят, и у него нет спеси и самолюбия нашего брата. Он мог бы тебя многому научить в тренировочных схватках.
- Иди Генри заставь с ним побиться, - встал, наконец, Джексон, достав откуда-то из-под кровати джинсы и начав их натягивать. – Почему должны бить именно моё лицо?
- Генри совсем другого склада человек, - развела руками Эмбер. – Он никогда не брал в руки ничего опаснее смычка. А ты боец, Джекс! У тебя есть задатки. Скажи, Марк? – «Угу» - донеслось из-за спины того, но Джексона это не вдохновило. – Если бы я была мужчиной, я бы сама искала себе самого серьёзного тренера и соперника. Но ты же знаешь, что папа и дяди не давали мне заниматься… Но я всё равно тайком пытаюсь. И если ты не будешь тренироваться с Сандо, то это сделаю я! – Эмбер поднялась. – И потом и я буду тебя пиздить, не только Николас. Сам же пожалеешь об упущенной возможности.
- Вот хорошо Генри, ему ничего не надо делать, чтобы стать главой Цинхая. – Джексон одумался, вспомнив. – А, ну, разве что если Дами теперь что-нибудь родит, то его перспективам каюк.
- Не говори так, Джекс! – шикнула на него Эмбер. – Если кто-нибудь услышит подобные фразочки, тебя заподозрят в недоброжелательстве к новой госпоже.
- Да я же без задней мысли! Все знают, что я безобидный парень. Да и вот, верный адепт Энди слушает меня круглосуточно, - кивнул Джексон на Марка. Тот закрыл шкаф, смущенно улыбнувшись. – Если бы я был злобным заговорщиком, он бы давно на меня донёс, да, синеозерный?
- Конечно.
- Слышала? – Не застёгивая ширинку, восьмой сын перекинул футболку через плечо, и пошагал на выход, чтобы принять душ. – Я обязательно подумаю о твоих словах. Я понимаю, что мне надо работать над собой, с неба на меня даром ничего не свалится. Но если я захочу стать наследником отца – Николас меня всё равно отпиздит.
Вне клана Синьцзянского Большого Босса о его семье никто толком ничего не знал. Иногда так получалось, что и младшие или отдаленные родственники сами знали не совсем хорошо некоторые факты и события, но то, что внутри семьи знали все – это о слепой верности и поклонении Николаса отцу. Он был самым преданным сыном и готов был порвать любого, кто покусился бы на власть Дзи-си, в том числе других братьев, за что те подозревали его в подхалимстве, мол, что наигранной сыновней любовью он выбивает себе первое место в завещании отца, через голову первого и второго отпрысков. Поэтому первым делом все боялись, что заподозрит их в интригах и жажде присвоить себе Синьцзян Николас. Тщеславие и амбиции Джексона позволяли ему мечтать о том, что наследником мог бы стать он, но относительный реализм и обоснованная трусость заставляли запирать эти мечты в своей голове. Ему давно и вовсе бы ничего не светило, если бы не мать, которая до сих пор, дольше каких-либо других любовниц, находилась при Отце Чане, и покровительствовала сыну, порой не видевшему ни её, ни отца по году, а то и больше.