Ничего не добавляя, он вручил капитану папку с делом Ганса Вессера. Сухарев раскрыл ее:
— Вот этот… Лейтенант вермахта? Так, на Восточном фронте не воевал, дальше…
— Да нет, товарищ капитан, — горячо перебил Саша. — Никакой он не лейтенант и не Ганс Вессер. Капитан нахмурил брови:
— Так кто же он?
— Генрих Мерц. Я не знаю его звания в СС… Может быть, он вообще не из СС, но, когда он приезжал в Бухенвальд, перед ним стелился сам штурмбаннфюрер Шульце. Я лично видел, как он отбирал заключенных для экспериментов в блоке сорок шесть.
Сухарев достал пачку «Беломора», продул гильзу, размял папиросу, закурил:
— Не ошибаешься ли ты, Саша? Ты был ребенком тогда.
— Я не ошибаюсь, товарищ капитан, — отрубил Волков. — Мерц отправил в блок сорок шесть мою мать. Пыхтя папиросой, Сухарев молчал.
— Это очень серьезное дело, товарищ лейтенант, — сказал он, напустив полкомнаты дыма. — Я доложу наверх. Возможно, будет принято решение связаться с немецкими товарищами. Но сам понимаешь, на основании одного твоего заявления…
— Это Мерц, — упрямо гнул свое Саша. — Если я даже имя его запомнил лучше, чем таблицу умножения, как же я мог забыть его внешность?
— Да… да. — Капитан вновь скрылся за сизым облаком. — Я-то знаю тебя, но начальство не знает. Оно верит фактам — а как же иначе? А факт у нас с тобой один — показания свидетеля, который видел этого Мерца…
— Мерца!
— Мерца пятнадцать или шестнадцать лет назад, однажды в детстве… Слабовато.
— Сделайте запрос, товарищ капитан, — настаивал Саша.
— Запрос я сделаю, я обязан его сделать. Подай письменный рапорт на мое имя.
— Если прикажут, я готов поехать в ГДР и помочь немецким товарищам в розыске преступника.
— Шустрый ты, — чуть усмехнулся капитан. — Вот когда прикажут, тогда и поедешь. А пока возвращайся в архив и выполняй текущее задание. Вопросы есть?
— Нет, товарищ капитан.
— Свободен.
23
Долгих два месяца Саша Волков плохо спал, он даже ухитрился схватить взыскание за опоздание на службу, чего с ним никогда прежде не случалось. Когда его вызвал наконец капитан Сухарев, сердце Саши стучало так, что едва не оборвалось.
В кабинет капитана он вошел, стараясь выглядеть невозмутимым, как и полагается офицеру КГБ.
Сухарев сидел в кабинете один. По его мрачному лицу Саша сразу догадался, что хороших новостей не будет.
— Вот что, товарищ лейтенант, — официально начал капитан. — По твоему заявлению относительно Ганса Вессера…
— Мерца…
— Относительно Ганса Вессера, — повторил капитан, повышая голос, — проведена тщательная проверка. Выводы нашей контрразведки, занимавшейся им в сорок пятом, полностью подтвердились. Но мы этим не ограничились и подключили немецких товарищей. По нашей просьбе они копнули биографию Ганса Вессера. Она подлинная, Саша. Если тебе интересно, можешь посмотреть их материалы.
— Если позволите, товарищ капитан. — Готовность к подобному повороту не смягчила разочарования Саши. — Но ведь Вессер исчез после освобождения…
— Так не он один, — передернул плечами Сухарев. — В послевоенной неразберихе многие затерялись. Не исключено, что Ганс Вессер и сейчас проживает где-то в ФРГ или другой стране. Никаких оснований искать его у нас нет. Ни у нашего правосудия, ни у правосудия ГДР не имеется претензий к герру Вессеру.
— Это касается Вессера, — сказал Саша. — А Генрих Мерц?
— Запрашивали и о нем, конечно. Действительно, был такой ученый, врач, окончил Гейдельбергский университет. По некоторым данным, сотрудничал с нацистами…
— Так это он! — закричал Саша, забывая, где находится и с кем говорит.
— Может быть, — поморщился капитан, не сочтя, однако, нужным одернуть лейтенанта, — возможно, этот Мерц и тот, что приезжал в Бухенвальд, — одно и то же лицо. Только загвоздка в том, что этот Мерц погиб в сорок пятом при бомбежке Берлина.
— Но он точно погиб? — недоверчиво прищурился Саша.
— Точно знает один Господь Бог, как попы говорят. Бормана до сих пор найти не могут, а тут какой-то Мерц, про которого толком ничего и не известно… Короче, Саша, этот вопрос закрыт.
Волков понуро опустил голову. Капитан подошел к нему, отечески положил руку на плечо:
— Да понимаю я все, Саша. Тяжело тебе. Мать на твоих глазах… Но не могу я больше ничего для тебя сделать, понимаешь? Не вправе!
— Понимаю, товарищ капитан. Разрешите идти?
— Иди… А это возьми. — Сухарев протянул лейтенанту картонную папку без наклейки. — Сведения немецких товарищей.
Когда Саша ушел, капитан Сухарев потер гладко выбритый подбородок и в задумчивости вытряхнул из пачки «Беломора» две лишних папиросы. Обознался ли Волков? Все может быть… Встречаются очень похожие лица, а Волков видел Мерца лишь однажды, и то мельком. Правда, при обстоятельствах, не способствующих забывчивости…
Капитан чиркнул спичкой, заглядевшись на оранжево-синий огонек. Ошибся Волков или нет — раз руководство считает, что заниматься этим вопросом не следует, так тому и быть.
24
Саша Волков разложил перед собой листы из полученной от капитана папки — отдельно немецкий оригинал, отдельно перевод. Он хотел быть уверенным, что ничего не упущено, ни одному слову не придано неточного значения.
Вооружившись карандашом, он внимательно читал, отчеркивая особо примечательные места.
Таковых, на его взгляд, хватало.
Во-первых, Ганс Вессер, уроженец городка Финстерва-льде, километрах в ста пятидесяти от Берлина, был человеком одиноким — родители его погибли при пожаре, когда ему исполнилось одиннадцать лет, и мальчик воспитывался в приюте. Родственников, которые взяли бы его к себе, не нашлось. Это означало, что некому предъявить для опознания фотографию Вессера. Конечно, должны остаться люди из приюта, да где и как их искать спустя столько лет после войны?
Во-вторых, Вессер не был женат. И здесь никаких зацепок.
В-третьих, пехотный полк вермахта, где он служил, был почти полностью уничтожен в боях с американскими войсками в феврале сорок пятого, так что и уцелевших сослуживцев Вессера найти весьма непросто.