— Остановимся на ночлег? — наконец-то спросил Роб, приказывая своей лошади остановиться, и огляделся в поисках подходящей полянки. Не на дороге же лагерь разбивать.
Айка настолько ушла в свои думы, что голос Роберта её слегка напугал. Она резко вскинула ранее опущенную голову и огляделась, словно не поняла, как тут оказалась. Но более-менее вспомнив дорогу, Айка рассеянно кивнула.
— Да, тут хорошее место.
Она повернула лошадь вправо, в гущу леса, который еще не покрылся сумраком вечера. Вела лошадь недолго, да и та не торопилась — шла неуверенно по лесной дороге, по ухабам и каменным грядам, когда-то созданным для каких-то обрядов ведьмой или знахарем.
Вышла лошадь на поляну с только созревающей яхиной — голубой ягодой, из которой получались вкусные пироги. Потому и хорошим место было — последняя живая часть перед мрачной и мертвой территорией мельницы.
— Если повезет, — начала королева, слезая с лошади и снимая рюкзак, — то созревшие ягоды найдём. Не стейк, но подкрепиться можно.
Бросив рюкзак, Айка быстро собрала несколько камней и выложила их вокруг будущего костра.
— Да, подкрепиться было бы неплохо, — согласился Роберт. Он тоже снял свои вещи и расседлал лошадь, оставляя ее кормиться свежей травкой. — Я займусь костром. Можешь собрать пока ягоды?
Устроив седло на поваленном дереве, Роберт принялся раскладывать вещи: постелил свое покрывало, заговорил его, чтобы не промокало; достал заготовленные в дорогу бутерброды и собрал немного хвороста поблизости. Костер получилось развести быстро, и Роб сел перед ним, вытягивая уставшие ноги. Отвык он от таких длительных прогулок верхом. За весь день ноги затекли, хорошо их было погреть у костра. Он потянулся, прохрустев косточками и позвонками, и развернул один из бутербродов, а второй положил на рюкзак Айке.
Но королева вернулась не скоро. Дело в том, что в сумерках надо было созревшие ягоды еще и поискать. И ладно бы Роберт просто устал с дороги оттого, что давно не ездил верхом, но Айка-то вовсе не привыкла работать руками!
В общем, её руки были сильно измазаны соком ягод; в небольшой банке, которую она, зная, где будет останавливаться, прихватила, была лишь половина собранных ягод, а сама Айка выражала своим видом полное недовольство этой ситуацией. Вообще, она сама хотела развести огонь, а Роберта послать за ягодами, но королева была гордой. Неужели не справится с такой мелочью?!
Не особо.
— Спасибо, — буркнула она, ставя банку на землю между Робом и рюкзаком. Присела почти рядом и стала копаться в своем рюкзаке, заранее взяв бутерброд в рот. Оттуда она выудила несколько длинных кусков вяленого мяса, массивный кусок сыра, огурцы и салат. Всё это она разделила поровну между собой и Робертом. Свою порцию положила на подготовленную бумагу, чтобы не держать всё в руках, протянула Роберту его порцию, облизывая пальцы другой руки от сока. — Отчего-то вспомнились соревнования в академии. Риз тогда птиц поймала, а я как вспомню, как она их потрошила, так до мурашек пробивает…
Её аж передёрнуло от воспоминаний, но эта посиделка в лесу действительно ассоциировалась именно с теми тремя страшными днями, после которых случилось несчастье.
— А мы тогда берлогу медведя нашли, — оживился Роб, вспоминая приключения его команды. — Не знаю, как Винсент с Евой справились, но меня мутило всю дорогу, пока они спали под его шкурой. Зато мы были обеспечены мясом на все три дня. Кстати, тогда мы следили за Генри. Даже взяли лишних монет на тот случай, если вам понадобится наша помощь, и ждали все то время, пока вы не прошли дальше. Да… Как жаль, что всё закончилось не очень хорошо.
Как-то тема опять ушла в грустное русло. Роберт взял приготовленную ему порцию и поблагодарил Айку. Некоторое время он смотрел на еду и с улыбкой вспоминал, как они с Винсентом и Евой провели те три дня, пусть и в беспокойстве за Генриха. Ещё тогда это вошло у них в привычку — Генрих всегда был в опасности. И его переживания из-за смерти Риз все они тяжело перенесли.
— Как жаль, что соревнования закончились трагедией. На Генри тяжело смотреть было, — вздохнул Роб и откусил бутерброд. Но не лучше ли перевести тему в более приятное русло? — Но до этого было весело. Помню эстафету. Как я старался выиграть, но даже помощь со стороны мне не оказалась полезна. Тогда я был слабаком.
Из-за тайны Айки не было ничего удивительного, что она сейчас не ощущала всю ту трагедию, которую чувствовали остальные. Других погибших учеников было очень жалко, но Айка их не знала или видела вскользь. Тогда несколько дней после развала храма в подвалах академии она горевала наравне со всеми, пока в одной из изуродованных учениц, которую было просто не узнать, не признала (знакомые лица взрослых сидели над телом в лазарете) Риз. Тогда-то и началась их ложь.
Но тема была сменена, и Айка была этому очень рада. Правда, стоило ли уходить в это русло?
— Ты так старался, чтобы я стала твоей девушкой… — Она бы никогда не начала это вспоминать по доброй воле, но он начал сам, а атмосфера без замков, без титулов — без всех этих масок, раздевала души, и Роберт с Айкой, пусть не по своей воле, но становились теми, кем были — всё еще любящими друг друга людьми. — И ведь проиграл всё равно, — усмехнулась она и взглянула на Роберта. — Всё-таки слабак или нет, но постарался ты в тот день очень плохо.
Издевалась, но никак не обижала. Издевалась так, как любила это делать еще во время учебы. Пользовалась его невинностью и непониманием мира любви и женщин. А потом и сама не поняла, как стала заложницей своих же игр. Его заложницей. Такого слабенького неопытного мальчишки.
— Эй! Я выложился на все сто сорок шесть процентов! — возмутился Роб. — Мы тогда прозвали нас командой «Депрессии», потому что Ева тоже проиграла. Но против Генри это было предсказуемо, а я вот сильно расстроился. На кону ведь было больше, чем победа.
Роберт фыркнул и обиженно отвернулся. Тогда он и правда выложился больше, чем мог, усердно тренировался, но все равно не справился. Однако, желаемое получил. Припоминая проведенные вечера с Айкой, он улыбнулся. И пусть это было совсем недолго, но он никогда не забывал подаренное тепло и те крохи радости, пропитанные печалью потерь, которыми были наполнены дни до того, как Генрих объявил о своем желании.
— И все же тебя я заполучил, — усмехнулся Роб, поворачиваясь с улыбкой к Айке. — Кому рассказать, ведь не поверят, что этими самыми руками я держал обнаженную королеву Серии.
— Даже в то время мало кто верил в происходящее, — поддержала его усмешку Айка.
Она помнила, что очень хотела одновременно как своей победы, так и победы Роберта. А потом эта фраза, которая предрешила их маленькое временное счастье на несколько дней. Айка слабо помнила ту фразу, но помнила, что она ей очень понравилась.
— Ах, как же я кайфовала от того, как ты замирал в моих объятиях, точно дикий крольчонок перед оцелотом! — засмеялась она, повернув лицо к Роберту, впервые за долгое время встречаясь с ним взглядом. — Честно признать, поначалу для меня это было наркотиком. Ты первый такой был мальчишка на моей памяти. Стоило мне включить обольстительницу, как ты из такого умного и праведного жреца сразу становился… — Она приложила пальчик к губам и подняла глаза к небу, вспоминая. — К сожалению, даже слова не могу подобрать, каким я тебя тогда видела. А ну признавайся, таким же остался, когда к тебе женщина подходит?
— Больше нет, у меня был хороший учитель, — засмеялся Роб.
Видела бы Айка, как ловко он справляется с Ральфом, когда тому взбредет в голову обратиться соблазнительницей. Он больше не был тем скромником, каким она его помнила. И хоть он не пустился во все тяжкие, бросаясь в постель к каждой девице, перестал бегать от них, как от огня. Хотя отец все равно был недоволен, что он до сих пор не женился, и все пытался сосватать ему соседку Кики, но Роб оставался неприступной крепостью для всех, кроме Айки.