День стремился к зениту, поднялся ветер. Огромное красное солнце зависло над гигантическим лесом, на фоне которого город казался жалким муравейником, на который нечаянно наступили сапогом, образовав вмятины улочек и глиняные пупырышки домов.
Из городских ворот вырвался одинокий всадник, галопом промчавшийся вглубь палаточного скопления. Заинтересованный, я направился в ту же сторону, но спустя пару минут по окрестностям пронёсся долгий и усталый вой трубы. Интерфейс дал понять, что это боевая тревога. Наш отряд, всё ещё не пополненный, должен был собраться в километре от лагеря, заняв ячейку в общем построении. Гастатов, как правило, ставили на первую линию, выставляя за их спинами мечников и пращников.
Иногда лучники сразу выходили вперёд, чтобы дать несколько залпов, прежде чем скрыться за спинами пехотинцев, но не в этот раз.
Когда весь легион был собран в единое войско, у меня появилась возможность детальнее рассмотреть участников предстоящего сражения. Было их не так и много: три отряда велитов, у каждого в щите три коротких копья и одно в руке, семь отрядов гастатов и два «клина» лёгкой конницы. Почему-то не было легионеров, не говоря уже о воинах посерьёзнее, типа принципов или эвокатов.
В этом легионе они присутствовали только в качестве наставников, тренеров и инструкторов.
Навстречу нам неспешно выстраивались войска мятежников. Ещё издали я заметил длинные шеренги варварских мечников, вовсю лаяли псы, трепетали штандарты разношёрстной конницы из числа знатных семей. Я бы не понимал и половины того, что всплывало перед глазами, если бы не долгая беседа с Витой, рассказавшей мне так много полезных вещей.
Всего получалось около тысячи имперских солдат против полутора тысяч мятежников. Как можно победить таким числом я не имел ни малейшего понятия. Это была первая серьёзная битва, и пока я не видел большой хитрости полководца. Мы вышли всем скопом, чтобы столкнуться лоб в лоб. К тому же, армия врага запасла резерв, притаившийся в лесу. Скажи я это командирам, меня бы вряд ли погладили по голове, пришлось бы сдать осведомителя и вообще всё, что только можно.
Или просто лишиться симуляции, а вместе с ней и возможности добраться до Луны…
Заняв крайнее правое место в первой шеренге, я не увидел центуриона. Он должен был стоять рядом со мной, но судя по всему, Нерон выполнил обещание и командование автоматически переходило в мои руки. Однако интерфейс не показывал расширенных настроек, а значит командир мог вернуться в любую минуту.
Неопределённость напрягала, но прежде чем началось сражение, я мог беззаботно ждать исхода.
— Эй, а где наш славный центурион? — спросил кто-то за моей спиной.
— Он сказал, что прибудет немного позже, ты же сам слышал… — ответили ему
— Странно как-то…
— А тебе какая к чёрту разница? — это был Октавиан. — Успел привязаться к новой руке?
— Заткнись, черноглазый, ты не лучше! — шикнул на него Турвон.
— Да вы все ему зад лизали, как только он сказал, что…
— Готовсь!!! — взревел всадник, пронёсшийся мимо нас.
Это и был полководец, легат Тулий. Мы замерли, забыв дышать, вдохновение, которое он внушал одним своим присутствием, поражало! Я не мог понять, что со мной происходит, но желание драться нарастало с каждой минутой. А когда Тулий заговорил, его громогласный голос и вовсе загипнотизировал меня, словно на поле боя был только он, я и тысячи врагов.
— Этот день всего лишь ещё один день на войне! Войне, из которой мы всегда выходим победителями, ибо империя наша зовётся Бессмертной не потому, что ею правят боги, а потому, что Боги живут среди простых солдат! Они стоят слева и справа от каждого из вас, они зовут вас в бой…
Он говорил много, говорил бесконечно долго, и когда голос стих, я словно очнулся ото сна. Горн трубил наступление, рядом со мной шагал центурион, живой и невредимый, вопреки договорённости с седым стариком в постоялом дворе. Я не знал, как на это реагировать, потому просто шёл вперёд, чувствуя, как злость закипает в груди.
Если не справились они, значит я сделаю всё сам…
Глава двадцать вторая. Симуляция. Удар
Протрубил рог, легион пошёл в наступление.