Остальные фермеры и разбойники последовали примеру, но плющ все наступал; вместо каждого ярда растения, который они выкашивали, вперед сползалось вдвое больше, занимая пустое место вплотную к невидимой стене.
Сзади раздалось хлопанье крыльев; птицы, кружившие над головами, приземлились на свободном пространстве под надежной защитой разношерстного войска — в кольце нетронутой травы, окружающей Древо Совета.
— В воздух! — крикнул филин Рекс, находившийся среди них. Защитники, все еще размахивая садовыми инструментами, неуверенно отступили от утеса сплетенного плюща и уселись верхом на крупных птиц: серые и белые цапли, пеликаны и совы, с легкостью приняв своих седоков, низко пригнулись, расправили крылья и в несколько быстрых шагов поднялись в небо. Прю осталась на земле — направлять силы медитирующих мистиков на поддержание огромного барьера, который защищал Древо от атаки.
Тут раздался треск и грохот, словно на поляне топали слоны. Прю, скрытая за все растущей стеной плюща, не видела, откуда он доносился и кто его издавал, но каждый раз при новом звуке чувствовала прилив шипения.
Дерево за спиной все продолжало посылать странные, бессвязные образы. Что оно хотело сказать? Было почти невозможно одновременно сдерживать поток плюща и разбирать диковинные символы, которыми Древо пыталось говорить с ее сознанием. Оно точно желало, чтобы она сдерживала плющ? В его тоне звучало почти что смирение. Словно ему хотелось, чтобы его затопило, чтобы снесло волной.
Кружившие над головой огромные птицы спикировали вниз, за стену плюща; они что-то атаковали, но она не видела их цели. Воздух сотрясался от птичьих криков и гневных восклицаний седоков. Снова раздался грохот; снова волны плюща принялись биться в барьер. Силы начали оставлять ее. Прю чувствовала себя так, словно пробежала целую милю по грязи, легкие ныли, моля о передышке. Бросив взгляд через плечо, она убедилась, что мистики все так же с безмятежным видом сидят в грациозной позе лотоса, не сводя глаз с Древа Совета в центре круга.
Внезапно она почувствовала, как что-то ускользает. Как если бы она вместе с толпой людей перетягивала канат, и ее товарищи по команде начали один за другим разжимать руки. Плющ толкнулся вперед, заполняя неожиданную брешь в сопротивлении.
— Нет! — крикнула Прю мистикам, обернувшись. — Помогайте!
Но тут плотина рухнула, стена пропала, и плющ каскадом заструился вниз на последний незанятый пятачок травы на поляне. Прю откинулась на пятки и выставила руки вперед, приказывая побегам отступить, но сумела оградить лишь те жалкие несколько футов земли, на которой сидела сама. Не в силах прорвать созданный ею щит, плющ образовал вокруг девочки гигантскую воронку торнадо, все выше и выше поднимаясь в воздух. Шипение теперь звучало так громко, что заглушило все остальные звуки и все мысли; Прю почувствовала, как само земное притяжение давит на нее, высасывая все силы. Вихрь поднимался все выше, и совсем скоро сине-серое небо осталось лишь далеким пятном в темной воронке, которую плющ соткал вокруг девочки.
— ДЕРЖИСЬ! — раздалось вдруг сверху. И даже среди оглушительного шума плюща Прю узнала голос. Это был старый друг.
Она подняла голову и увидела нечто ослепительное: сияние медных пуговиц в тусклом солнечном свете и пикирующий силуэт птицы в свободном падении. В эпицентр вихря спускался Кертис Мельберг верхом на белой цапле. Прю почувствовала, как он схватил ее за руку, и, собрав все оставшиеся крупицы энергии, сумела закинуть себя на спину птице. Та поднялась ввысь, а ураган из плюща у них под ногами схлопнулся и рухнул потоком спутанных зеленых листьев.
Глава двадцать девятая
Тело принца. Битва за Древо
Из обломков ореховых деревьев вышли отличные отливные формы, бережно выточенные проворными пальцами Кароля под мягким руководством Эсбена. Шеймас и Марта вместе следили за огнем, то и дело подбрасывая дров, так что жар расползался все дальше за кольцо импровизированной кузницы. Плющ, настолько густой и коварный, что приходилось держать сабли наготове и срубать самые наглые побеги, прежде чем те оплетут им лодыжки, казалось, сторонился жаркого пламени, и вскоре у них появился клочок чистого пространства для работы.
Механики, два старых приятеля, снова с головой ушедшие в дело всей своей жизни, между делом перебрасывались шутками, подтрунивая друг над другом.
— Недурно, — сказал Эсбен, любуясь третьей формой, которую они вырезали. — Не сказал бы, пожалуй, что это «произведение искусства», но точно какое-то произведение.