И тут что-то дрогнуло. Словно сам лес глубоко вздохнул.
Взгляды обратились к новорожденному деревцу в центре спирали. У всех на глазах на третьей, голой веточке распустился свежий зеленый листок.
Глава тридцать вторая
Диколесская империя
Границы стерлись, от цивилизованных государств остались лишь руины; постройки, которые выдержали многие века, сровняло с землею. Великое пророчество Древа сбылось: пришла пора новой эпохи.
Все стало Диким лесом.
Птицы, свободные от бремени границ, вылетели из гнезд и расселились в новых областях чащи. Бывшие северолесские фермеры принялись заново отстраивать свои разрушенные дома и распахивать поля, опустошенные набегом плюща. В конце концов, настало лето, самое время сажать и сеять. Погода заметно улучшилась, и мистики обещали в этом году рекордный урожай. Жители леса не сомневались, что в свое время к ним вернется все, что унесла с собою чудовищная волна.
Разбойники отправились в форт, который построили Кертис с Септимусом, их новообращенные товарищи, и приступили к ремонту, восстанавливая строения и переходы, чтобы будущие поколения могли назвать это место домом. Любопытно, что, очистив от плюща клетку, которую смастерили последние оставшиеся разбойники, они с удивлением обнаружили исчезновение пленника; судя по всему, когда дерево оплели лозы, решетка расшаталась настолько, что тот сумел бежать. В поисках Роджера Суиндона, негодяя, бюрократа и халифа, разбойники прочесали весь периметр, но так и не нашли его. Несколько месяцев спустя один из патрулей вернулся в лагерь с серебристой зеркальной маской; она валялась у входа в заброшенное логово койотов. Владельца поблизости не оказалось. Одно было ясно: похоже, они видели злодея не в последний раз.
Численность общины разбойников значительно сократилась за время долгой зимы, к тому же они потеряли нескольких добрых товарищей в битве за Древо Совета. Было решено, что не помешает небольшая рекламная кампания: теперь остановленным на дороге возницам после ограбления предоставляли возможность отказаться от своего рабского труда и присоединиться к прославленным диколесским разбойникам.
Элси и Рэйчел, которые остались с братом, когда плющ исчез, обратились к разбойничьему королю с предложением.
— Вы ищете добровольцев? — спросила Рэйчел.
Брендан только бровь вскинул:
— Да, но кого попало мы не берем.
— Я говорю не о ком попало.
— Они должны быть выносливые, — сказал король, напустив на себя свой самый суровый вид. — И храбрые.
— И то, и другое подходит, — заверила Рэйчел.
— И смекалистые.
— Смекалистей некуда, — сказала она.
— И чтоб готовы были жить долгие месяцы в тяжелых условиях. И работать в команде.
— Да, — кивнула девочка. — И да. Иногда.
Король разбойников умолк и внимательно посмотрел на Рэйчел Мельберг:
— Это у кого такие добрые разбойничьи задатки, и как его найти?
Из диколесских земель на Промышленный пустырь отправился разведывательный отряд. Там, на заброшенном складе в забытом квартале пустоши по-прежнему ютились Неусыновляемые, борясь за существование среди руин. Их не потребовалось долго уговаривать: обещанная жизнь в лесу казалась куда заманчивей, чем их нынешнее положение. Сироты подошли к границе Непроходимой чащи, взяли за руки Элси и Рэйчел Мельберг — девочек-полукровок — и шагнули за внешний пояс, который когда-то был их чистилищем, в дебри незнакомой страны.
Со временем из них получились отличные, прославленные разбойники. Со своей новой общиной они пережили множество приключений. Один из Неусыновляемых даже сменил Брендана на посту короля, но все это случилось гораздо, гораздо позже. А пока они просто радовались тому, что все вместе обрели дом вдали от мира, который от них отвернулся.
Магия внешнего пояса возродилась. Ее источала нежная молодая кора Единого Древа, и мир снова оказался защищен от бесчисленных опасностей Непроходимой чащи (или наоборот, в зависимости от того, как на это дело посмотреть) — хотя разницы никто Снаружи и не заметил. Вторжение и последующее исчезновение плюща не удостоились со стороны населения за пределами Н.Ч. ни малейшего внимания; люди большого мира продолжили как ни в чем не бывало жить своей тихой и жутко однообразной жизнью.