- Что я вам только что говорил? - закричал он.
Мы все посмотрели в окно. Там ничего не было.
- На нас что-то такое летело, босс,- ответил Хассманн.- Бомба или ракета. Мне пришлось стрелять! Вон оно, смотри! - Он показал на валяющийся в траве объект, который он метко сбил.
В конце концов пойти и обследовать объект решился Рит. Он принес его, чтобы мы все посмотрели: это было летающее животное. Рит показал на крылья с перьями. Из тех мест, куда попали автоматные пули, на землю капала кровь.
- Эй, смотрите,- сказал Грейл. Над нами, расправив крылья, парила еще одна такая же птица.
- Не понимаю,- недоуменно произнес Грейл.- Как она не падает?
Ни летающих животных, ни летающих машин на Каллиболе не было.
Бек, ничего не ответив, вернулся на водительское сиденье. После этого мы еще не раз видели птиц.
Мы ехали, и Бек все время рисовал карту, помечая в качестве ориентиров окружающие холмы, чтобы всегда найти дорогу назад к воротам. Шлюп подпрыгивал на кочках, грузно карабкался на холмы и спускался с них, но сутки на Земле намного длиннее, чем на Каллиболе, так что за один оборот планеты вокруг своей оси мы проделали примерно сотню миль. Ночью мы могли обходиться без темных очков, но Бек настоял на том, чтобы ехать днем, так как нам надо акклиматизироваться. Он также настоял на том, чтобы на каждой остановке все выходили из шлюпа, хотя каждый из нас предпочел бы просидеть в нашем собственном искусственном мирке.
Мы проезжали по лугам, мимо лесов, озер, рек.
Мы долго спорили о том, могут ли животные быть пищей так же, как и растения. Пока что мы не нашли ничего, что хотя бы отдаленно могло считаться съедобным. Во время одой из остановок Хассманн вошел в лес и застрелил какое-то небольшое животное, после того, как услышал утверждения Хармена и Рита о том, что животная ткань содержит больше протеина, чем ткань растений. Вообще-то пища, к которой мы привыкли, всегда представляла собой бруски, отличающиеся только по вкусу и текстуре. Вот почему мы не могли сразу додуматься есть мясо.
Хассманн содрал с животного шкурку и ножовкой отпилил кусок мяса. Он сидел в тени шлюпа, и кровь текла по его рукам и капала на землю.
Хассманн понюхал красный, весь пропитанный кровью кусок мяса. У меня подступила рвота. Мы все замотали головами. Хассманн с отвращением отшвырнул подальше тушку животного и вытер руки о траву.
- Словно ешь собственную же руку!
Грейл доел свою протеиновую плитку. Пайки были урезаны: уже долгое время никто из нас не наедался досыта.
Он встал и принялся беспокойно расхаживать.
- Могу поспорить, на всей этой проклятой планете нечего жрать. Надо было остаться в Клиттманне и погибнуть в бою.
Бек с любопытством на него посмотрел.
- Никогда не видел человека так недовольного жизнью.
- Чего хорошего быть живым и расхаживать, словно свихнутый алхимик? - Он постучал по своим темным очкам.- Когда мы найдем то, за чем пришли?
- В его словах что-то есть, босс,- тихо вставил Рит.- Все это как-то нехорошо.
- Вам все это кажется как-то нехорошо, потому что вы не видите дальше собственного дула.- Голос Бека был полон сарказма.- Вы хотите, что-бы вам дали все сразу. Конечно, я не знаю, когда и что мы найдем. Но я знаю, с чем бы мы ни встретились, мы должны быть готовы с этим справиться.
Если мы не найдем еды, то найдем людей. А там, где люди, там могут быть методы, как ее получать, и тогда у нас будет еда. Вы снова увидите Клиттманн: мы проломим его стены, словно это куличики, и утопим боссов в их же цистернах.
Красное лицо Грейла сделалось опасным.
- Что ты нам гонишь, Бек? - бушевал он.- Нас всего пятеро! Мы одни. Нам конец, нас уничтожили! Как мы захватим Клиттманн, Бек? Как?
- Хватит ныть, как ребенок. Заткнись.
Грейл бросился в шлюп, чтобы заняться чисткой оружия, чем занимался всегда, когда был не в Духе.
Все старались молчать. Даже Хармен загрустил.
Позже Бек послал меня и Рита на холм оглядеть местность. Из достойного внимания мы увидели только поблескивающее вдалеке озеро. Я стоял на вершине холма под открытым голубым небом и пытался избавиться от ощущения, что я голый и беззащитный (даже сейчас, когда я стою под открытым небом, я чувствую себя голым), стараясь не думать о скученном Клиттманне, где кругом техника, все искусственное и знакомое.