Он исчез.
Я стоял и трясся, как мне показалось, целую вечность. Но вот я услышал за дверью шаги бегущих ног. В кабинет с автоматом ворвался Рит. Он посмотрел на меня, затем на труп Бека.
Я остановил его, подняв пистолет, и постарался овладеть собой.
- Мне пришлось это сделать, Рит. Он начал заходить слишком далеко.
- Ты имеешь в виду чуму?
Я кивнул. Он с трепетным ужасом посмотрел на труп, затем медленно отвел от меня свой автомат.
- Да, это не очень хорошо,- сказал он, вздохнув.- Но агенты уже в пути. Что нам теперь делать?
Я расслабленно опустил руку с пистолетом. Я даже не мог найти в себе силы вернуть его в кобуру.
- Исправим,- сказал я.- Будем действовать согласно первоначальному плану Бека, тому, который он создал много лет назад, и будем изменять его в зависимости от обстоятельств…
Теперь, когда существует сообщение с Землей, мы можем навсегда уничтожить тиранию владельцев цистерн, подумал я. Мы сможем ввезти любое количество свежего питательного раствора. Мы можем импортировать миллионы тонн почвы для выращивания природной пищи. Вначале из-за вмешательства Бека некоторое число людей может погибнуть, но со временем ситуация нормализуется.
Между городами возникнет быстрое воздушное сообщение. Возникнет торговля с Реаттом и остальной Землей. Это будет империя из двух планет, где человек не станет бояться голодной смерти. А что касается ротроксов, то с ними разберемся.
Рит покачал головой с досады.
- А Бек обещал мне дюжину городов.
- Ты их получишь,- сказал я ему.- Необходимо будет проводить большую организационную работу. Но это не будут города, населенные рабами.
Послышались шаги. В кабинет вошел Хеерлау с одним из своих соотечественников. Взгляд его упал вначале на Бека и тонкий ручеек крови, текущий по полу, затем на пистолет, все еще висящий в моей руке. Хеерлау некоторое время стоял, не шелохнувшись.
- Ты правильно сделал, что убил его,- произнес Хеерлау наконец.- Несмотря на свой гений, он был человеком крови и насилия. Но ты-то разве лучше?
- Надеюсь, что лучше,- ответил я устало.- И вы на это надейтесь, так как теперь без меня пропадете.
Это была правда. Реатт, ротроксы, а теперь и Клиттманн - все были соединены сложной противоречивой системой из отношений вражды и взаимной поддержки,- системой, которая, если кто-то не будет ее координировать, рухнет, и тогда начнется кровавая бойня. Бек был тем человеком, который осуществлял координацию, и я - единственный, кто может занять его место. От меня потребуется вся энергия и все мое умение, чтобы разобраться в этой путанице.
Ведь я прошел самую лучшую школу.
Оставалось еще одно дело.
Цистерны Клиттманна, естественно, оказались первыми поражены чумой. Как только провели наземную телевизионную линию, я позвонил в Реатт и приказал разыскать продовольственные запасы, о которых говорил Бек. И после того, как я их нашел, позволил себе позвонить Палрамаре.
На экране появилось ее лицо. У земных телевизоров никогда не получались истинные цвета, и ее лицо вышло розоватым, а не зеленым. Коротко - если только можно об этом рассказать коротко - я сообщил ей обо всем случившемся, в том числе и о том, что Бек мертв.
Она восприняла эту весть без видимых проявлений чувств.
- И что теперь? - спросила она.
Что она имела в виду, политику или нас?
Нас. Это та самая проблема, с которой я борюсь с тех пор, как убил Бека, если только не занят неотложными делами.
Я понимал, что если захочу Палрамару, то снова могу ее получить. И я ее хотел. Теперь, когда Бек не мешает, мы снова могли бы быть вместе. Нас все еще тянуло друг к другу, и это еще поработает в нашу пользу.
Но я также понимал, что если очень постараюсь, то смогу освободить Дальго с Мерамы. Выбор был за мной.
На меня смотрели ее расширенные зрачки. Я проглотил слюну.
- Я сделаю все, что смогу, чтобы освободили твоего мужа,- быстро проговорил я. Выражение ее лица не изменилось.
- До свидания, Палрамара.
Я резко прервал связь.
Я всегда был одинок. Могу снова быть одиноким - это не трудно.
В тысячный раз я подумал, перестал ли существовать призрак Бекмата тогда, когда он исчез, или его увлекло в какую-то другую часть вселенной. Надеюсь, что он уничтожился, так как мне неприятно думать о том, что он бродит где-то потерянный и тоже одинокий.