– Да, да, извините, Екатерина Федоровна. Вы, конечно же не понимаете, о чем я говорю. Этим будет заниматься ваш муж и всё такое. Опыта у него больше в этих вопросах, да и отъехал он в очередной раз куда-то. Приедет – пообщаетесь, да? – Алиев улыбнулся и привстал с дивана. Он подошел к Екатерине и сел на стул рядом, смотря своим проникновенным взглядом ей прямо в глаза. Екатерина отвернулась в сторону, этот тяжелый взгляд выносить на себе она не могла. – Вот только муж ваш, Екатерина Федоровна, не приходит к вам уже очень давно, что должно уже вселять в вашу светлую головку хотя бы какие-то подозрения. Но если ваш муж, Екатерина Федоровна, не дай боже, конечно, все-таки появится у вас тут на пороге, поверьте мне как человеку повидавшему всякое на своем веку, это будет не совсем та встреча, о которой вы мечтали всё это долгое время. Если ваш муж все-таки придет к вам, частично или в полном, так сказать, составе, мой вам совет – бегите прочь как можно быстрее, а то ведь такая встреча добром уж точно не закончится.
– Этот остров был оформлен в собственность ошибочно, – послышался голос отца где-то рядом. Алиев повернулся и увидел, что тот стоял в дверях. Судя по всему, он никуда не уходил всё это время и просто стоял за дверью, слушая разговор. – Простите, дорогой мой, но чая у нас не осталось.
– Кофе? – Алиев снова вернулся к дивану и опустился на него.
– И кофе тоже нет, – в голосе отца уже слышалась раздраженность. – Мы не хотим претендовать на то, что является собственностью государства и было передано в частное владение по ошибке. Этот остров не является нашим и мы не хотим, чтобы он им стал. Это та причина, которая побудила нас от него отказаться. И все эти таинственные истории о которых мы, кстати, слышим только сейчас от вас, здесь совершенно ни при чем. Вы пользуетесь положением девушки, ее болезнью, чтобы вешать себе какие-то медали, чтобы закрыть это дело и получить премию, потом повышение, рост по службе, но это очень низко, молодой человек. Вы общались с ней уже несколько раз и вы видите ее состояние. Возможно, вы не знаете, что такое потерять близкого человека, но Катя теперь знает. И пытаться вытащить из нее то, что нужно вам, делая ей только хуже, это очень низко, безнравственно очень.
– Кого я потеряла, папа?
– Медали? – Алиев хлопнул себя рукой в грудь, – что-то я не вижу, чтобы я их одевал. Может они невидимые и бродят где-то рядом, как муж со всем его семейством?
– Вы понимаете меня.
– Жаль, что вы меня – нет.
Отец покачал головой. Он смотрел в лицо Алиеву, Алиев смотрел в лицо ему. Взгляд же Екатерины блуждал между лицами обоих.
– Послушайте, молодой человек, – начал снова отец тоном уже куда более примирительным, – может я не прав в вас и может в вас действительно говорит чувство долга, а не какая-то корысть. Если так, то я приношу извинения, согласитесь со мной, что такие честные люди, в том числе и в вашей профессии, не самое частое явление, но послушайте, – он подошел ближе к Алиеву и начал говорить тише, так, чтобы слышал только он, – Катя больна, она не помнит ничего из того, что произошло. Все попытки вытянуть из нее это силой приносят ей только страдание. Что бы вы сделали, если бы это была ваша дочь? Хотели бы вы, чтобы к ней ходили каждый день люди и вели допросы? Я думаю, что нет. Имейте же хоть немного жалости к человеку. Не делайте ей хуже. Вы видите ее состояние. Ей не станет легче от ваших этих глупых вопросов и намеков!
Алиев посмотрел на Екатерину. Та перевела взгляд на отца. Алиев посмотрел на отца, тот продолжал смотреть ему в глаза.
– У вас есть дети, молодой человек?
– Сын.
– Сын, говорите? – отец приблизился к Алиеву еще ближе и заговорил совсем тихо. – Тогда вы должны понять меня. Самое главное для меня – здоровье моей дочери. Если что-то изменится, если Кате снова вернется память и она вдруг вспомнит что-то такое, что сможет помочь следствию найти тех подонков, кто сделал это с ее мужем и его семьей, вы будете первым, кто это узнает. Даже не медики – вы. Но чудес пока не происходит, и произойдут ли они вообще – большой вопрос. Поэтому давайте оставим ее в покое. Давайте не будем терзать ее больше. Оставьте ее хотя бы на время, на год, на несколько лет, пускай затянутся раны. Пожалуйста. Ваши разговоры для нее это только вред. По-хорошему вас прошу, как отец отца. Хорошо?
Алиев молчал. Он ничего не говорил. Наконец он приподнялся с дивана и повесил на плечо свою небольшую темную сумку.
– Обещаю вам, если состояние Кати изменится, в лучшую сторону я имею ввиду изменится, – снова продолжил отец, – мы сразу дадим вам знать, ведь это и в наших интересах найти тех, кто натворил всё это, – отец первым пошел к двери и Алиев пошел за ним вслед. В дверях Алиев повернулся и его глаза снова встретились с глазами Екатерины. Но что-то было уже в ней не то. То же положение губ, тот же слегка вздернутый вверх аккуратный носик, но выражение глаз! Оно было другим. Оно выдавало ее.