– Слушай, командир… – начал было снова Андрей, но Александр не дал ему говорить. Он продолжал все тем же спокойным, монотонным голосом:
– Дело не в пьянке, не в этих пустых разговорах, дело в тебе. В твоем образе мышления, в твоем поведении, в твоем социальном статусе. Но не вини себя попросту, ты оказался в этих цепях не потому, что вел себя вчера плохо, а потому, что вел себя так всегда, потому, что вести себя по-другому ты просто не можешь. И… – Александр заговорил громче, потому что Андрей начал издавать какие-то звуки, похожие не то на плач, не то на хрип, – и не важно почему ты такой, это вопрос морально—этических норм на которые нам, применительно к тебе, выражаясь твоими же словами, просто насрать. Для нас важно лишь одно – что ты такой. Родители, пресловутая среда, которая тебя заела, страна с ее диктаторским строем, православие или, наоборот, исламский экстремизм. Вини кого хочешь – от этого не изменится ровным счетом ничего. Суть останется прежней. И суть эта в том, что ты в этом обществе лишь отброс, никчемная, ненужная никому дрянь, не имеющая ни денег, ни образования, ни друзей, ни родственников. Удалив тебя с лица этой планеты, мы сделаем ей ничего плохого. Наоборот, это будет наш подарок всему человечеству.
Александр опустился на корточки. Блестящий револьвер был направлен вниз, его ствол касался поверхности пола. Несколько секунд он молчал. Тело Андрея слабо дергалось, теперь уже было заметно, что он плакал.
– Но хорошие новости для тебя в том, что мы не какие-то там отмороженные маньяки, расчленяющие на куски всех, кто им не понравился, мы прежде всего охотники. А правила охоты таковы, что даже у самой обреченной жертвы на охоте должен быть шанс. Такой шанс будет и у тебя. Завтра. После того, как твои кандалы спадут. У тебя будет время, ровно двадцать минут на то, чтобы освободить себя, уйти из этого дома и каким-то образом от нас спастись. Через двадцать минут наша охота начнется и здесь уже будет действовать одно правило – кто не спрятался, я не виноват! – с этими словами Александр поднялся и сделал шаг в сторону дверей. – Одна подсказка, – он снова развернулся, – естественный инстинкт, который почему-то срабатывал у многих, это бежать к берегу, где мы причалили на лодках, в надежде прыгнуть в одну из них и уплыть. Но ведь и мы не дураки! Лодки здесь и они под замком. – Александр вдруг улыбнулся и его белоснежные зубы засветились в темноте. – Только не думай, что все это я говорю из-за жалости к тебе. Нет, это не тот случай. Я просто хочу, чтобы охота наша была интересной! – Александру ударил по плечу Мишу, который стоял, облокотившись на стену, – пойдем, брат, дадим молодым немного времени наедине.
17.
Возвращаясь тем утром из Александровского домой, Петро почему-то чувствовал какое-то странное беспокойство. С одной стороны, этот старик не произвел на него впечатление человека, в силах которого было доставить ему или кому-нибудь из его окружения, включая Александра, каких-либо проблем. В конце концов, кем был он и кем были они?! Одним своим звонком куда нужно он мог бы лишить его всех надбавок к пенсии и преференций за свой социалистический труд, если они у него, конечно, были. При желании, ну это уж на крайний случай, используя свой административный ресурс в этом районе, он бы даже силой мог изъять у него землю и вырыть на площади всего участка огромный пруд, чтобы разводить карасей, а его отправить куда-нибудь подальше, в какой-нибудь дом для престарелых или даже прямиком на кладбище. Но что-то было не то, какое-то послевкусие после их разговора, которое снова и снова возвращало к себе мысли Петро. Этот старик будто знал что-то такое, о чем не хотел ему говорить и это его нежелание явно было не из-за того, что ему не понравился его костюм или физиономия. И эти загадки, которыми он говорил. Что такое «вчера у меня были сомнения, а сегодня их уже нет»? Это что, аллегория какая-то, какой-то оборот речи, которому его научили его друзья электрики на этом его задрипанном заводишке? Но может он просто отнесся ко всему этому слишком серьезно и этот Владимир Петрович по сути своей был просто старый баран!
Он не доехал до дома и остановил машину на автобусной остановке на Приморском шоссе. Пролистав телефонную книгу почти до самого конца, он нашел там телефонный номер Шабаева и нажал на зеленую кнопку вызова.
– Какие люди, здравствуй, здравствуй! – послышался в телефоне бодрый басистый голос. – Ну, чем могу служить, рассказывай?
– Насчет этого деда, Кузнецова, – Петро решил не ходить вокруг да около и сразу начал с главного, – ты мне скидывал давеча информацию по нему, помнишь?