Что, черт возьми, он делает со мной?
Я не получаю ответа на свой вопрос, потому что он делает это снова на другом участке плоти, затем снова и снова, пока я не нахожусь в состоянии постоянного недоумения и возбуждения.
— Твоя киска такая узкая, блядь, что она душит мой член, красавица.
— Не так, как мой рот?
Не понимаю, как я в состоянии говорить.
— Даже лучше. И этот ротик сейчас сделает для меня еще кое-что.
— Что...?
Он шлепает меня по заднице и дергает за волосы.
— Кричи.
Мой крик эхом отдается в воздухе. Я даже не могу прикусить язык, потому что если я это сделаю, то просто отрежу его.
Дикий оргазм обрушивается на меня как ураган, и я оказываюсь беспомощной в этих руках.
В его руках.
И я кричу, и впервые за сегодняшнюю ночь мне жаль, что я не знаю его имени, потому что я хочу кричать его прямо сейчас, хочу, чтобы он услышал, как сильно он испортил хорошую девочку.
Глубокий хрип отдается в воздухе, когда он берет меня еще сильнее и быстрее, его свирепый темп усиливается с каждой секундой. Я рада, что он держит меня на месте, иначе я бы уже давно рухнула на бок.
Затем он затихает внутри меня, и я чувствую тепло через презерватив.
Это последнее, что я ощущаю, когда улыбка появляется на моих губах, и я опускаю глаза.
Я не должна засыпать. Я должна уйти, но у меня другая идея, и я не могу открыть глаза.
— Ты в порядке?
Его сильный голос прорывается сквозь мою дымку.
— Да, мне просто нужно немного поспать. Дай мне пять минут.
Возникает пауза, его тело прижимается к моему, прежде чем он развязывает мои запястья.
Из меня вырывается тихий стон, но он прерывается, когда я слышу его требовательный голос возле уха.
— Как тебя зовут?
Джейн — мое фальшивое имя, поэтому я говорю так, или пытаюсь, так как шепчу:
— Анастасия.
***
Когда я просыпаюсь, я лежу на кровати, и я не одна.
О, Боже.
Пожалуйста, скажите мне, что я не осталась.
Я смотрю в сторону и быстро моргаю, когда вижу мужчину с прошлой ночи, распростертого на кровати, простыня едва прикрывает его член.
Он голый. Полностью.
Я не видела его голым, когда мы занимались сексом.
Нет, это был не секс.
Это определенно был трах. Грубый, дикий и примитивный трах.
У меня до сих пор покалывает сердцевину при воспоминании. Она чувствительная, как и моя шея, которая в синяках, оставленных им, но я не обращаю на это внимания. Мое внимание украдено чем-то гораздо более важным.
Татуировки.
Их много.
На верхней части его плеча и бицепсе, полный, сердитый вид самурая, будто он собирается в бой. Детали на лице воина поражают, даже преследуют.
И я не могу перестать пялиться на него, на потемневший взгляд его глаз, словно он тоже не любит зрительного контакта.
По какой-то причине я не думала, что у такого ухоженного человека, как этот британский незнакомец, могут быть татуировки, но то, что они есть, придает ему еще больше загадочности.
У бизнесменов обычно нет татуировок — во всяком случае, у тех, кого я знаю. Если только его происхождение не отличается от того, что я себе представляю.
Я качаю головой.
Мне действительно, действительно не стоит интересоваться им. Это было один раз, и теперь все закончилось.
Часы на стене показывают половину третьего утра. Я успею вернуться до рассвета и пробраться в свою комнату.
Медленно, я вылезаю из-под одеяла и морщусь. Мне так больно, что я не могу сдвинуться ни на сантиметр.
Он, должно быть, вымыл меня, потому что между бедер ничего нет. Даже моя собственная липкость. Он также прикрыл меня, что является добрым жестом, которого я никак не ожидала от него. Он выглядел как мужчина типа: трахнуть, а потом бросить.
Или, может, я слишком много об этом думаю.
Я осторожно надеваю свое разорванное платье, морщась каждые несколько секунд от боли в сердцевине. Требуется некоторое время, чтобы справиться с испорченным платьем.
Грубый незнакомец, должно быть, порвал его, когда снимал.
Это не просто небольшая прореха. На боку длинная дырка, доходящая до бедра. Я не могу выйти на улицу в таком виде.
Поэтому я хватаю его пиджак и надеваю его. Он проглатывает меня и платье, но это лучше, чем ничего. Его запах заполняет ноздри, и я стараюсь не думать об этом или о том, что произошло несколько часов назад.
Это только все усложнит.
А я не нуждаюсь в сложностях.
— Уверена, что у тебя их предостаточно, так что ты не станешь возражать, если я возьму пиджак, — шепчу я. — Если ты против, то не надо было рвать мое единственное красное платье.
Он даже не двигается, и не знаю, почему я разочарована. Я не должна.
Я подсознательно тянусь к нему — или моя рука. Просто хочется хоть раз коснуться его волос, проверить, такие ли они мягкие, как кажутся на вид.
Он отодвигается, и я быстро убираю руку.
О чем, черт возьми, я думала?
Я не могу прикоснуться к нему. Я должна полностью стереть его из воспоминаний.
Не только ради моего блага, но и для его.
Если моя семья узнает о том, что мы сделали, они убьют его. Без каких-либо вопросов.
Вот почему я оставалась девственницей до двадцати лет.
Но теперь уже нет.
И скоро я буду свободна.
— Спасибо, что вычеркнул это из моего списка, — пробормотала я. — Надеюсь, мы никогда больше не встретимся.
И с этим, я хватаю свои каблуки и молча выхожу из номера.
Глава 3
Нокс
Серые тени подкрадываются ко мне.
Их призрачные руки тянутся к моей шее и затягивают петлю. Моя трахея дергается и разрывается на куски, когда искаженный голос шепчет.
— Посмотри на меня.
Пальцы сгибаются, но я не тянусь к рукам, которые крадут у меня воздух. Если я прикоснусь к ним, они заставят мои глаза открыться, они заставят меня увидеть.
— Малыш, мальчик... — голос теперь менее искажен, медовый, почти нараспев. — Дай мне взглянуть в эти глаза...
Черт, нет.
Нет.
Если я не посмотрю, я буду в безопасности. Если я не посмотрю, я не буду знать, что произойдет, и все закончится быстрее.
Или это то, во что я верю, когда призрачные грубые пальцы сжимают мою шею и разбивают единственное, что дает мне воздух.
— Если ты не станешь смотреть, будет еще больнее.
Голос все еще медовый, прохладный, почти успокаивающий, и я бы поверил, если бы не знал, что скрывается за этим.
— Нет...
— Нокс, посмотри на меня.
— Нет.
— Я собираюсь ударить тебя и убедиться, что оставлю следы, ты, маленький придурок.
— Нет!
Вот тогда у меня открываются глаза.
Раздается звон, громкий, постоянный и без всяких перерывов.
Сначала я думаю, что все это у меня в голове. Звон.
Стук в черепе. Чертовы тени.
Моя голова — это то место, куда они идут, когда решают время от времени навещать меня, просто чтобы убедиться, что они все еще держат меня. Что маленький мальчик внутри, которого я медленно убивал последние двадцать лет, не умер.