Я привык ставить себя на первое место, не заботясь о судьбе других. Но благодаря случаю с Сандрой я понял, насколько это неправильно. Да, мне позволено ощущать боль, но не за счет игнорирования их боли. У меня могут быть тени, но я не должен быть ослеплен их тенью.
Возможно, мне потребовалось время, чтобы прийти к этому выводу, но лучше поздно, чем никогда.
И все это благодаря ей, девушке, которая сказала мне, что я могу стать голосом для тех, у кого этого голоса нет. Немного как она, немного как ее мать.
Она не сдалась, хотя вначале едва знала меня. Она настаивала на своем, пока я не уступил.
Она такая стойкая, моя Анастасия.
И сейчас я снова думаю о ней, о том, как она умоляла меня уехать, как умоляла и настаивала с этими глазами, которые я не могу перестать представлять.
Не отсутствие работы заставляет меня сидеть в кресле, скрестив руки за головой, и смотреть в потолок.
Наверное, мне следовало бы взять выходной и преследовать ее дом, надеясь, что вооруженная охрана не прострелит мне голову.
И честно? Это, черт возьми, того стоило.
Когда я рассказал Дэниелу о своем плане на прошлую ночь, он назвал меня сумасшедшим, так что я вполне могу оправдать ожидания.
Дверь открывается, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.
Поговорим о гребаном дьяволе.
Он захлопывает ее ногой и врывается в мою сторону, держа в руках телефон и ухмыляясь, как чертов дурак.
Он снимает свои AirPods и подходит ко мне, затем поднимает телефон. На экране все из дома. Ну, не буквально, но большинство из них.
Они собрались за огромным обеденным столом в доме Джонатана Кинга. Свекор Эльзы и отец Эйдена, который еще хуже, чем эта жалкая дрянь.
Джонатан сидит со своей гораздо более молодой женой. Тут и Эльза, и ее тень — простите, муж — Эйден, и их сын Илай, который, к сожалению, все больше и больше становится похож на своего отца, а не на мать. Это те самые разрушительные гены Кингов, клянусь.
Ронан и Тил улыбаются мне, держа на руках хихикающего Реми, который продолжает скандировать:
— Нокт... Нокт...
Собрались также остальные мои друзья из средней школы, Ксандер и его жена Ким, и их дочь, которая прячет лицо в рубашке отца.
Молчаливый ублюдок с флюидами серийного убийцы, Коул, и девушка, которая укротила его разрушительную сторону, Сильвер.
И последнее, но не менее важное: причина этого звонка и та, кто держит трубку, Астрид. Она лучшая подруга Дэниела и всегда включает его во все, что происходит дома, с помощью видеозвонков.
Ее муж, Леви, еще один из «разрушительных Кингов», следит за ней, одновременно держа на руках своих мальчиков-близнецов. У них сегодня день рождения, понимаю я по огромному торту с надписями «Лэндон» и «Брэндон».
— Передай привет моему жучку, Нокс! — говорит Дэниел своим веселым тоном.
— Ты мой жучок, Дэн! — протестует Астрид.
— Согласен. Если кто и является жуком, так это он.
Я улыбаюсь, машу Ти и Рону, и они машут в ответ. Мой шурин делает из этого шоу, как нахальный ублюдок, и даже заставляет своего сына присоединиться.
— Это твой дядя, Реми. И хотя ты можешь любить его, тебе не позволено становиться таким же отчаянным, как он, ясно?
— Это говорит тот, кто отправлял тысячу приставучих смс своей жене еще в средней школе, — поддразнивает Ксан.
Рон бросает на него взгляд.
— Эй! Заткнись, пока я тебя не разоблачил.
— У меня все еще сохранены скриншоты, — продолжает издеваться Ксан.
— У меня тоже.
Эйден ухмыляется, одной рукой играя с волосами сына, а другой поглаживая руку Эльзы на столе. Он всегда должен каким-то образом прикасаться к ней.
— Я третий, — говорит Коул с абсолютно прямым выражением лица, обхватывая рукой плечо Сильвер. — А еще я мог бы заснять недавний навязчивый разговор.
—Ты, черт...
— Следи за языком за моим столом, Астор, — говорит Джонатан своим обычным строгим тоном.
— Просто оставь их в покое. — Аврора смеется, переплетая свои пальцы с его. — Это весело.
— Дорогая Аврора, — начинает Рон своим фальшивым драматическим тоном. — Я покажу тебе, что такое веселье, когда сожгу следующую книгу Коула.
— Нет, если ты все еще нуждаешься в жизни, — холодно говорит Коул.
— Эй. — Тил смотрит на Коула. — Хватит на него наезжать, а то придется отвечать мне.
— То, что она сказала. Я также подам на тебя в суд за эмоциональное расстройство, и мой любимый шурин выиграет дело.
Я поднимаю бровь.
— Тот самый шурин, на которого не должен ровняться твой сын, по твоим словам?
Он смеется, но немного принужденно.
— Я просто пошутил... Послушай, Реми, твой дядя Нокс лучший из всех. Ты определенно можешь стать таким же, как он. — затем он шепчет: — Нет.
— Я слышал. — я сверкаю глазами. — И я могу подумать о том, чтобы представлять Коула в этом деле.
— Нееет, — резко говорит Рон. — И не ты, Нокс.
По всему столу раздается смех, и мы с Дэном тоже смеемся, прежде чем Рон кричит:
— С днем рождения, Лэн и Брэн. Ваш любимый дядя шлет вам наилучшие пожелания.
Астрид опускает телефон так, что она занимает большую часть кадра.
— Ты мог бы быть здесь.
— У меня работа.
— Скорее, он не хочет столкнуться с одной блондинкой.
— Заткнись, блядь.
Он выхватывает телефон и продолжает разговаривать с Астрид по пути к выходу, тонко меняя тему.
Но я следую за ним. Что? Лучший способ убить время — подействовать Дэну на нервы.
Я обхватываю его плечо и присоединяюсь к разговору.
— Он настолько травмирован, что у него случаются приступы посттравматического стрессового расстройства всякий раз, когда я присылаю к нему блондинку-проститутку.
С другого конца раздается смех, и Леви оказывается рядом с женой, все еще держа на руках своих мальчиков.
— Я говорил тебе, что это еще не все, принцесса, но ты отказывалась мне верить.
На ее лбу появляется хмурый взгляд.
— Это правда, жук?
— Они все чертовы мудаки, обожающие провоцировать хаос. Не слушай их.
Он пытается оттолкнуть меня от себя, но я крепко держу его, пока мы с Леви подбадриваем его, а Астрид пытается и не может встать на его сторону.
Он отключает звонок, как только мы оказываемся у двери, и бросает на меня зловещий взгляд.
— Ты не можешь прекратить?
— Что? — я ухмыляюсь. — Говорить о травме от какой-то блонди?
— Если ты не прекратишь вести себя как онанист, то я и тебя поимею.
— Скажи на милость, как ты это сделаешь?
— Не знаю точно, но мы с Анастасией близки. Я что-нибудь придумаю.
— Как будто, блядь, придумаешь.
— Тогда перестань быть мудаком. — он отталкивает меня. — И не присылай больше ко мне проституток.
— Я решу это в зависимости от того, как ты себя ведешь. — я открываю дверь в свой кабинет. — А теперь пойдем досаждать Себастьяну или Нейту, потому что мне скучно.
— Вот об этом я и говорю..., — он прерывается, и все его слова и движения обрываются.
Я слежу за его взглядом и улыбаюсь, когда нахожу причину его состояния, затем сжимаю его плечо.
— Боже, Боже, Дэн. Разве это не та блондинка, которая заставила тебя ненавидеть всех блондинок?
Вместо гнева, которого я ожидал, его губы растягиваются в мрачной ухмылке.
— Единственная и неповторимая.