— Не принимайте это близко к сердцу, — шепчу я. — Он не берет много дел.
— Знаю, но он был моей последней надеждой. Я слышала, что ему все равно, против кого выступать, но, может, ему не все равно. Может, все правы. Возможно, мне не стоило начинать это.
— Нет, — говорю я ей, не думая. — Не говорите так, пожалуйста. Вы поступаете правильно.
Она смотрит на меня, ее темные глаза наполнены влагой, но она больше не плачет, потому что там есть маленькая улыбка.
— Спасибо вам за эти слова. Вы не представляете, как много это для меня значит.
Лифт открывается, и она снова улыбается, прежде чем шагнуть внутрь.
Но мне не нравится, как она исчезает, как только она оказывается внутри, как ссутуливаются ее плечи и возвращаются слезы.
Может, я могу что-то сделать?
В моей голове зарождается безумная идея.
Нокс сказал мне, что он последует за мной, но он не узнает, что его ударит, когда ситуация изменится.
Глава 8
Нокс
Я сжимаю и разжимаю пальцы, но продолжать печатать невозможно.
Ураган, зарождающийся внутри меня, невозможно ни подавить, ни остановить. Он не только пожирает все на своем пути, но и разрушает любое подобие спокойствия, которое я сохранял десятилетиями.
Тени нависают над моими плечами, шепчут, бормочут, тошнотворно близко подбираясь к ушам.
Они начались, когда мне было пять лет, и до сих пор не прекратились.
И никогда не остановятся.
— Черт, черт, черт!
Я отталкиваюсь от стола и несколько раз резко вдыхаю, но я словно дышу дымом, густым, туманным и чертовски удушливым.
Уже не слова Сандры Белл звучат в моей голове, как искаженная пластинка, уже не ее голос я слышу.
А мой и моей сестры-близнеца.
И они более призрачны, чем ее, более чертовски безумны и сыры. Я все еще чувствую гнилую вонь нашей адской дыры. Резкий запах алкоголя, сигарет и отвратительного мужского мускуса.
Это было двадцать лет назад, но кажется, что прошло всего двадцать минут.
Эти двадцать минут Сандра потратила на рассказ своей истории.
Я могу слушать истории об убийствах целыми днями и не моргнуть глазом. Я уже должен был отвыкнуть от насилия над детьми.
Я прошёл долгий путь с того момента, когда все это произошло. Я не стоял там, ожидая удара.
Я ударил в ответ и поднялся над тенями и их кроваво-гнилостным запахом. Схватив сестру за руку, я убежал без оглядки, так какого хрена эти тени снова тянут меня под себя?
Мой телефон вибрирует, и я собираюсь нажать «игнорировать». Последнее, что я должен делать в своем состоянии, это разговаривать с людьми. Они не узнают меня, когда я в таком состоянии. Я не тот очаровательный, веселый Нокс, которого они знают, я Нокс из той дыры.
Ребенок в теле взрослого.
Мужчина, который все еще видит своих демонов.
Картинка, мелькнувшая на экране, заставила меня остановиться.
Тил. Моя сестра-близнец.
На фото она в центре, а ее муж и сын целуют каждую из ее щек. Но это еще не все, она улыбается.
Нет, смеется.
Когда мы росли, у нее никогда не было таких радостных выражений. Она также почти не говорила в течение многих лет и только в случае крайней необходимости.
Но посмотрите на нее сейчас. Жена, мать и успешная бизнесвумен.
Мой палец зависает над кнопкой «игнорировать», но я не нажимаю ее. Если бы это был кто-то другой, я бы не ответил, но Тил другое дело. Тил моя вторая половина.
Падая обратно на кресло, я принимаю видеозвонок, наклеивая на лицо улыбку.
— Привет, Ти.
Мы с сестрой явно не однояйцевые близнецы, поэтому она не очень похожа на меня. Ее глаза темнее, больше, и раньше они были более грустными. Но не сейчас. В них есть свет, искра.
Жизнь.
Именно этого ей не хватало, пока она не встретила своего мужа во время нашего выпускного класса средней школы.
Однако она не улыбается в ответ, между ее бровями пролегла глубокая хмурая складка.
— Где мой племянник? — я ищу у нее за спиной. — Как ты смеешь звонить по видеосвязи и не показывать мне Реми?
— Он принимает ванну со своим отцом. — она наклоняется вперед к экрану, и ее черные волосы следуют за движением, обрамляя ее лицо. — Ты в порядке?
— Почему я не должен?
— У меня просто странное предчувствие. Знаешь, интуиция близнецов.
— Не существует такого понятия, как интуиция близнецов, Ти. Особенно для братских близнецов, так что ты просто выдумываешь, ради получения информации.
— Прекрати адвокатские разговоры, Нокс, и да, есть такая вещь, как интуиция близнецов. Именно так мы нашли друг друга, когда я потерялась на рынке, когда мы были детьми, не забыл?
Я ворчу.
— Ну? — настаивает она, расправляя плечи и скрещивая руки на груди. — Что происходит?
— Работа.
— И?
— И секс. — я ухмыляюсь. — Хочешь услышать подробности?
— Фу, нет, и ты не сменишь тему.
— Ты заноза в заднице, Ти.
— И я рада этому. Так ты расскажешь мне, что происходит, или мне разбить твою коллекцию группы Metallica?
— Ты, блядь, не посмеешь.
— Да, я посмею, если ты не расскажешь.
— Я подкуплю отца, чтобы он присмотрел за ними ради меня, так что пошла ты, Ти.
— Я тоже просто подкуплю папу еще больше и попрошу его заснять меня на видео, пока я буду разносить все к чертям, а потом сяду на ближайший самолет до Нью-Йорка, чтобы самой выяснить, что происходит.
— Я позвоню Ронану и скажу ему, что его жена на свободе.
— Ты шутишь, потому что я просто возьму его с собой, и он будет раздражать тебя до смерти.
Я издаю стон.
— Так я и думала. Теперь выкладывай, Нокс.
Я вздыхаю. Я могу выиграть миллион сражений в суде, но не одно против настойчивости Тил. Особенно когда она чувствует, что что-то не так.
— Это действительно просто дело, Ти.
— Что за дело?
— Тебе не о чем беспокоиться.
— Очевидно, стоит. — она смягчает свой тон. — Пожалуйста, Нокс, расскажи мне. Я не смогу спать, если буду волноваться за тебя. Разве недостаточно того, что я не могу видеть тебя так часто, как мне хочется? Мне кажется, что ты ускользаешь.
— Я рядом, Ти. Я всегда буду рядом.
Я глубоко вдыхаю, думая о том, как это преподнести.
Лучший вариант солгать, но она увидит насквозь. Неважно, насколько я совершенствую свой фасад, она единственная, кто распознает мою ложь и обличит меня в ней.
Она ждет меня, ее лицо безучастно, но она ничего не говорит.
Слова никогда не были и не будут ее сильной стороной. А еще она настоящая заноза в заднице, потому что знает, что может добраться до меня одним только взглядом.
Именно так она выражала мне свой дискомфорт, когда мы были детьми и она не говорила.
После минутного бесплодного раздумья я говорю:
— Одна девушка хотела, чтобы я представлял ее интересы, потому что она подала в суд на своего отца за сексуальное насилие и требует денежной компенсации.
Тот взгляд возвращается, тусклый, который убивает весь свет в ее глазах. Глаза, которые так долго были мертвы и наконец начали оживать десять лет назад. Теперь это исчезло, будто, как и я, она вернулась в ту адскую дыру в Бирмингеме. В дыру, наполненную вонью алкоголя, наркотиков и мужчин.
И мне хочется застрелиться. Вот почему у меня нет желания говорить ей, вот почему я держу все это в себе.
Я гребаный ублюдок, но у меня одна цель — защитить свою младшую сестру. И я только что с блеском ее провалил.
— Послушай, Ти, это не...
— Я так и знала, — говорит она спокойным тоном.
— Знала что?
— Ты от меня что-то скрываешь.
— Я ничего не скрываю. Это просто работа. Тебе не о чем беспокоиться.
— Но работа влияет на тебя. Я вижу, как на твоем лице появляется твердость, Нокс.