— Я его сменила.
— Хорошо.
Я снова сглатываю. Если я что-то и заметила в Тил, так это ее несерьезный характер, так что она ожидает, что я скорее перейду к делу.
— Послушай, Тил... мне... мне жаль.
— О чем?
— Обо всем.
— Он рассказал тебе?
В ее голосе слышатся крошечная мягкость.
— Не совсем...
— Я знала, что он расскажет.
— Ты знала?
— Да. Он смотрит на тебя по-другому. Почти так же, как Ронан смотрит на меня, и, скажем так, я никогда не ожидала увидеть это выражение на лице моего бесцельного брата.
— Тил...
— И что теперь? Тебе нас жалко?
— Нет. Конечно... я... понимаю, или надеюсь, что понимаю. Мое детство тоже не было ярким, поскольку меня воспитывал жестокий отец. — я делаю паузу, а потом говорю: — Это не значит, что я преуменьшаю то, через что вы прошли. Я понимаю, что это намного серьезнее, и вы, ребята, намного сильнее меня. Я звала своего биологического отца на помощь, но вы нашли помощь сами, и я пытаюсь сказать, что я уважаю это. Очень сильно.
Возникает пауза, прежде чем она говорит менее оборонительным тоном:
— Так ты не жалеешь нас?
— Абсолютно нет. Я просто... просто хочу обнять его и тебя... а я не очень люблю объятия. Кроме того, у меня такое чувство, что ты тоже. Но да, я не жалею вас.
— Хорошо, потому что я никому не позволю, чтобы мой брат чувствовал себя хуже, чем он есть. Он заслуживает лучшего. — ее голос понижается, и я думаю, что он ломается, когда она произносит: — Он заслуживает всего мира за то, как он заступался за нас обоих.
— Я знаю.
— Нет, ты не знаешь. И даже если бы знала, это только его сторона истории, в которой он должен был сделать так, чтобы его роль казалась незначительной.
— Есть и другая сторона?
— Да. Моя. То, что случилось с нами тогда, было... ужасным. Это было настолько ужасно, что мы оба считаем это черными дырами наших жизней. Но я смогла избежать этого в более молодом возрасте. Нокс нет. Он похоронил это в себе и думал, что это волшебным образом исцелится, но так не бывает. Если что и будет, то это будет гноиться и ухудшаться с годами. Но знаешь ли ты, когда он впервые позволил себе стать открытым, хоть немного? Это произошло с тобой, и я почувствовала это, даже если он не говорит об этом, даже если он все еще считает себя моим защитником и хочет оградить меня от боли. Я знаю, что не очень-то приветлива с тобой, но мне нужно время, чтобы потеплеть к людям, так что если ты хочешь, если ты можешь, может, мы могли бы иногда видеться?
— Мне жаль, Тил.
Мой голос ломкий, неправильный.
— За что?
— Не думаю, что это больше возможно. Он и я... мы принадлежим к разным мирам.
— Я тоже так думала, когда впервые встретила своего мужа, но он самый драгоценный подарок, который я когда-либо получала.
— Это не одно и то же... я... мой отец главарь Русской мафии, — шепчу я слова, и чувствую такой стыд, что он греет мне уши.
— И что? — говорит Тил.
— А?
— Я не вижу, почему это должно стать проблемой, если вас двоих это устраивает.
—- Ты слышала хоть слово из того, что я сказала? Моя жизнь — это катастрофа, которая только и ждет, чтобы настигнуть. Везде и всегда присутствует опасность.
— Это не может быть хуже, чем то, с какой болью ты говоришь сейчас, или как подавленно Нокс говорил по телефону в последнее время.
Мое сердце замирает при упоминании его имени, и я крепче сжимаю трубку.
— Что?
— Он был совершенно несчастен, и я наконец-то поняла, почему.
— Я... не хотела. Я просто хотела защитить его.
— Ты не обязана.
— Ты не понимаешь...
— Это ты не понимаешь. Если он хочет тебя, действительно хочет, он прольет кровь за это, потому что он такой. Боец. Он точно не трус, который побежит в другую сторону при первом же препятствии. Так что дайте друг другу шанс, хорошо?
Ее слова вызывают слезы, которые я сдерживаю, и я фыркаю.
— Но уже слишком поздно. Я помолвлена и выйду замуж.
Тил что-то говорит, но я не слышу ее, потому что сильный толчок проходит через мои конечности и мурашки покрывают кожу.
А потом я слышу его.
Голос, который я никогда не забуду, пока живу.
— Как будто, ты, блядь, выйдешь замуж.
Глава 38
Нокс
Кровь в моих жилах кипит и грозит перелиться через край.
Отчасти потому, что я вижу Анастасию после того, как долгое время жил с ее призраком и представлял ее в каждом углу.
Поэтому увидеть ее прямо перед собой ничем не отличается от того, чтобы врезаться в стену, созданную моими тенями.
С самого детства они пытались сделать все, чтобы заключить меня в крепости, куда никто не найдёт доступа.
Но потом появилась Анастасия, и она даже не стала искать ключи. Она взялась за сами стены, разрушая их одну за другой.
А потом у нее хватило наглости уйти, будто она не нанесла такого ущерба.
Как будто она не имеет никакого отношения к моей гребаной душе.
Мой взгляд пробегает по ее внешности, задерживаясь на ее элегантном платье и на том, как оно облегает ее изящные изгибы.
Она не прячется за очками или другим цветом волос. Я почти забыл, какие у нее светлые волосы — ледяные, граничащие с белым, обрамляющие ее лицо ореолом. Она похожа на ангела со своими мягкими чертами, бледной кожей и голубыми, голубыми глазами.
Тогда, в баре, они напоминали яркое утреннее небо, но сейчас они мрачные, наполненные влагой и темным оттенком, пронзающее мое нутро.
Это часть того, почему я не могу сдержать свою ярость, почему она ступает по грани моего контроля, вот-вот сорвется с нее и посеет хаос во всем, что окажется на ее пути.
Но самое главное это то, что я только что услышал, как она сказала по телефону.
Я помолвлена и выйду замуж.
Другой ублюдок называет ее «невестой», он наденет ей на палец кольцо и сделает своей женой.
При этой мысли на грудь наваливается давящая тяжесть, и мне становится трудно дышать. Еще труднее держать себя в руках и не разрушить все на своем пути.
Начиная с него.
Ублюдка, который думает, что может забрать у меня Анастасию.
— Н-нокс...? — заикается она, ее мягкий голос звучит неуверенно, словно она не верит, что я стою здесь.
Я бы тоже не поверил в это неделю назад. Но с тех пор, как Дэниел подтвердил мои сомнения относительно нее, и я собрал все кусочки головоломки воедино, я должен был найти ее снова.
Я должен был все исправить.
— Ты ждала кого-то другого? — я не могу сдержать яд в своем тоне. — Быть может, твоего жениха?
— О Боже, ты действительно здесь...
Я ожидал чего угодно от ее реакции, первоначального шока, стыда, может, даже гнева, но когда она начинает дрожать, и ее хватка отпускает телефон, позволяя ему упасть на пол, последняя эмоция, которую я жду, находит убежище в ее глазах.
Страх.
Глубокий, необработанный и абсолютно беспощадный. Как будто она видит, как сбывается ее худший кошмар.
Или, может, самый страшный призрак из ее детских кошмаров.
Она бросается ко мне, хватая меня за руку своей нетвердой рукой.
— Ты должен уйти. Ты не можешь здесь находиться...
Я без труда высвобождаюсь из ее хватки.
— Это именно то место, где я должен быть.
— Нет...
Она качает головой, ее бешеный взгляд ищет позади меня что-то или кого-то, я не уверен.
— Наоборот, это чертово «да», красавица.
— Ты не понимаешь...
Я хватаю ее за худенькие плечи и встряхиваю.
— Это ты, похоже, не понимаешь реальности происходящего. Неужели ты думала, что, если ты провернешь этот трюк с Дэниелом и исчезнешь от меня, я отпущу тебя? Ты можешь убежать на другой конец света, придумать себе новую чёртову личность, имя и жизнь, а я все равно найду тебя. Ты моя, черт возьми, моя, и это значит, что от меня, блядь, не убежать. От нас не убежать.