Он все еще чужак и определенно не русский.
— Уходи, — говорит папа Ноксу.
— Я сказал, что не уйду, пока вы не дадите мне слово...
— Уходи, — обрывает его отец, но не угрожает ему снова.
Он не говорит ему, что если он не уйдет, то убьет его.
Это значит, что он о чем-то передумал, или, возможно, рассматривает другой вариант.
Я не могу побороть надежду, которая расцветает у меня под грудной клеткой и распространяется по всему телу.
Нокс собирается что-то сказать, но я хватаю его за руку и качаю головой. Поднимаясь на цыпочки, я шепчу ему на ухо:
— Это самое близкое к перемирию, которое он может предложить, так что просто уходи... Я позвоню тебе.
— Нет.
— Нокс, пожалуйста... у тебя не будет другого шанса выйти из этого дома живым.
— Я не хочу этого, если это означает разлуку с тобой.
На нас падает тень, и это Влад, смотрящий на нас обоих.
— Ты собираешься уйти с головой на месте или мне сначала отрубить ее?
— Он сделает это, — твердо говорю я, а затем подталкиваю Нокса, умоляя его глазами сделать разумный выбор.
Его челюсть напрягается, а прекрасные золотые глаза темнеют. На секунду я думаю, что он откажется и попадет в неприятности, но он медленно расслабляет челюсть.
— Если она не позвонит мне через день, — говорит он моему отцу, — Я вернусь, и на этот раз вы не сможете меня выгнать.
Влад делает шаг вперед, вероятно, чтобы ударить его за дерзость говорить с Паханом таким тоном, но папа качает головой.
Нокс притягивает меня к себе, проводит губами по моей макушке, затем говорит:
— Я вернусь, красавица.
И с этими словами он медленно отпускает меня и уверенно идет между папой и Адрианом.
Я делаю большой глоток воздуха, когда никто из охранников не следует за ним.
Он должен быть в безопасности.
Пока что.
— Адриан, Владимир, — начинает отец. — Ждите меня в моем кабинете.
Они послушно кивают, хотя Влад колеблется. Адриан бросает на меня знающий взгляд, который я не очень понимаю, но почему-то хочу верить, что это хороший знак.
Папа заходит в мою комнату, и я следую за ним, мое тело тяжелое и измученное, что не имеет ничего общего с тем, как Нокс брал меня то безжалостно, то нежно, поклоняясь моему телу так, как я никогда не чувствовала раньше.
Как бы мне ни хотелось думать о нем, я заставляю себя отогнать эти мысли. Я не должна представлять себе Нокса и секс, когда папины плечи напряжены. Он стоит у моего стола и смотрит на мониторы, будто видит их впервые.
Ну, он редко заходит в мою комнату, но именно он купил мне установку, когда я только начала увлекаться кодами и компьютерами.
Он также тот, кто забрал это все, когда я вернулась, перерезав кабели питания в моей комнате.
— Может, мне не следовало позволять тебе заниматься компьютерной техникой, — говорит он без всякой враждебности, проводя своими длинными мясистыми пальцами по коврику для мышки.
Папа, может быть, и постарел, но ничто, абсолютно ничто не может стереть излучаемую им силу. Мой дядя был более безжалостным, громким и человеком, с которым не стоит связываться. Мой папа казался более доступным, этаким стратегом, но все знают, что он обладает силой, которая скрывается под поверхностью и проявляется только тогда, когда это необходимо.
То, что все в Братве уважают его, не просто удача. Такие мужчины, как Адриан, Влад, Кирилл и даже Дэмиен, видят в нем своего Пахана, а эти люди не преклоняют колено перед кем попало.
Даже Кайл, муж Рай, безжалостный киллер, не верный никому, кроме себя, считает отца лидером. Любовь и обожание Рай к моему отцу играют свою роль, но все же.
— Если бы ты этим не занималась, возможно, ты бы не ушла, — продолжает он.
— Я бы нашла способ защитить Бабушку после того, как ты отправил ее обратно в Россию.
— Она тебе не ровня. Эта женщина лишь наполняет твою голову цветистыми мечтами, которым нет места в нашем мире.
— Папа, пожалуйста, не делай ей больно...
— Думаешь, я настолько бессердечен, чтобы обидеть умирающую женщину?
— Я не знаю. Ты действительно не причинишь ей вреда?
— Нет.
— С-спасибо, отец.
— Если ты действительно хочешь поблагодарить меня, тогда делай, что тебе говорят, и забудь о британском адвокате.
Моя грудь сдувается.
— Это не зависит от меня. Я... не могу. Он заставляет меня чувствовать себя особенной, будто мое существование имеет смысл. Он не видит во мне твою дочь или защищенную принцессу Братвы, он видит во мне меня. Просто меня. И я хочу этого, папа. Я хочу выйти из твоей тени и тени братства. Я хочу быть собой. — я глотаю воздух после словесной рвоты.
Я бы не смогла произнести эти слова, если бы он стоял передо мной. Хотя я уже выросла, он все еще остается тем богоподобным человеком, который в мгновение ока покончил с жизнью моего отчима.
Отец медленно поворачивается, и я ожидаю гнева, но выражение его лица остается невозмутимым.
Я жду, что он что-то скажет, но тут дверь распахивается, и я вздрагиваю. Внутрь вальсирует Дэмиен со своей черной кошачьей повадкой.
— Простите, босс. — заглядывает старший охранник моего отца. — Я выпровожу его.
Дэмиен наклоняет голову в сторону охранника.
— Во-первых, пошел ты. Во-вторых, отвали, пока я тебя не зарезал.
Папа жестом велит старшему охраннику уйти, а сам рычит на Дэмиена.
— Подожди в моем кабинете с остальными, Орлов.
— Я просто хочу кое-что сказать, а потом уйду от тебя.
— Что? — спрашивает мой отец с ноткой нетерпения.
— Как бы я ни ценил Настюшу за то, что она любит водку, я не могу на ней жениться.
Мои губы размыкаются, и я смотрю на Дэмиана широко раскрытыми глазами. Никогда в своих самых смелых мечтах я не ожидала, что он отступит. Не после того, как он сказал, что не будет нарываться на плохое отношение моего отца из-за того, что он считает пустяком женитьбы.
— Почему не станешь? — голос папы ожесточился.
— Помнишь слово, которое я дал Эйбу о женитьбе на его дочери? В конце концов, я его сдержу.
— Не так давно ты был не против его нарушить.
Темная улыбка приподнимает губы Дэмиена, и он становится похож на падшего ангела.
— Это было до того, как я узнал, кто моя будущая жена.
— Это ничего не меняет, Орлов.
— Нет, меняет, Пахан.
— Ты выбираешь Японку, а не Русскую?
— Я выбираю для нас Японку. Поверь, тебе понравится то, что я сделаю с этим. Кроме того, Настюша любит того адвоката, а я бы не хотел убивать гражданина, и чтобы она перерезала мне горло во сне. — он ухмыляется. — С тебя причитается.
И с этими словами он разворачивается и уходит, напевая какую-то мелодию.
Я смотрю ему в спину, но это длится всего секунду, пока папин охранник не закрывает дверь.
Прежде чем я успеваю обдумать, сказанное Дэмиеном, до меня доносится отрывистый голос папы.
— Ты выйдешь замуж за Кирилла или Владимира.
— Папа!
— Выбирай.
— Влад мне как старший брат.
— Тогда Кирилл.
— Папа, пожалуйста, нет. Он еще хуже, чем Дэмиен. Он не только хитрый и манипулирующий, но и использует меня только для того, чтобы стать Паханом.
— Да, будет так.
Слезы скатываются по моему лицу.
— Это все, чем я когда-либо была для тебя? Пешкой на шахматной доске? Призом для самого подходящего?
Он молчит некоторое время, прежде чем выпустить длинный выдох.
— У меня рак легких, Настюша.