Адриана закусила губы, вспоминая тех, кого она потеряла. Свою первую и единственную любовь – Николаса, и своего сына.
"Нет, – сказала она, – сила мне нужна. Но, как я уже сказала, мне разонравился источник, который мне эту силу дает. Что вы, обитатели невидимого мира, замышляете?"
"Чего ты хочешь?"
"Ответа на мой последний вопрос".
"Не сейчас. Чего еще ты желаешь?"
"Мне нужен мой сын. Кто-то из вас украл его, и я хочу его вернуть. Мне нужны знания и сила, но не та, за которую я полностью буду обязана вам".
Серафим сложил крылья.
"Ты твердишь одно и то же. Что с того, что этой силой ты обязана мне? Я, в свою очередь, обязан Богу, в конечном счете ты не мне – Ему обязана. Тебя и такое положение вещей не устраивает? Ты думаешь, что ты начало и конец всему сущему, альфа и омега бытия? Какие же вы, люди, тщеславные существа, а ты – самая напыщенная и самодовольная из них".
"Зачем же ты пожаловал ко мне?" – спросила Адриана, стараясь не показать, как неприятны ей его слова, как у нее перехватило дыхание от нанесенного ей оскорбления и обиды.
"Я твой союзник, Адриана. И если тебя волнует судьба людей на земле, то я нужен тебе. Malfaiteurs, как ты их называешь, уже приступили к завершающей стадии в реализации своего плана. Они уверены, что нашли верное решение всех своих проблем".
"Мне неизвестно, в чем состоят их проблемы. Может быть, ты мне объяснишь?"
"Думаю, тебе известно, что они хотят искоренить на земле род человеческий".
"Но почему?"
"Их мучат ревность и зависть, кроме того, вы постоянно возмущаете их покой".
"Этого объяснения недостаточно".
"Тот, кого вы называете Богом, вначале создал нас. Затем Он сотворил мир, но поскольку Он безграничен, а мир по определению ограничен, то Он из него удалился. Если Бог вернется в мир, то он своим присутствием разрушит его. Поэтому он призвал нас, malakim, войти в этот мир и осуществлять здесь Его волю. Вступив в этот мир, некоторые из нас поняли, что они свободны в выборе либо следовать воле Бога, либо нет. По велению Бога мы создали человечество, после чего некоторые из нас провозгласили себя богами. Богу это не понравилось, мы полагаем, Он не в силах что-либо изменить в сложившейся ситуации, не разрушив мира. Но миропорядок держится на гармонии и управляется законом. И все же извне Он кое-что может "исправить" в этом мире, и Он делает это. Бог изменил закон настолько, что лишил моих собратьев большей части изначально дарованной нам силы, поэтому в материальном мире мы превратились в тени.
Это разозлило тех, кто мнил себя богами, но со временем большинство смирилось с новым положением вещей. А затем ваши философы посредством изобретений и экспериментов начали бесцеремонно вторгаться в царство эфира. Это не могло не раздражать malfaiteurs, которые и без того чувствовали себя оскорбленными. Как реагировали бы люди, если бы их подрастающие дети носились по всем комнатам, громыхали цимбалами, трубили в трубы, портили воздух и испражнялись бы прямо на пол? И тогда malfaiteurs начали действовать, используя ту силу, что у них осталась. Они убивали наиболее активных философов, разжигали войны. В первое время это не представляло никаких трудностей, выдающиеся философы рождались не часто, достаточно было их убить, после чего требовались столетия, чтобы подобные им народились вновь. Но сейчас вас, философов, развелось столько, что malfaiteurs поняли: убивать вас – все равно что сдерживать приливы в океане. И тогда они решили осушить сам океан".
"Я уже слышала подобную сказку из человеческих уст, – заметила Адриана. – Но никто из malakim не удосужился начать со мной разговор на эту тему".
"Те, что служат тебе, не способны на это, подобно тому, как необразованный крестьянин не может вести разговор об исчислениях. Я же отличаюсь от них, по вашим меркам, меня можно назвать философом. – Серафим помолчал. – Ты сомневаешься в правдивости моих слов?"
Адриана пожала плечами:
"Я сомневаюсь во всех утверждениях, которые не имеют доказательств, а в последнее время я стала особенно недоверчива. Но предположим, что я поверила всему тому, что ты сейчас рассказал мне. Какое научное открытие сделали malfaiteurs, что побудило их к открытой войне с нами?"
"Сами они ничего не открывают, они просто умело направляют вас, людей. Ньютон создал связь, посредством которой мы с большей активностью начали участвовать в событиях вашего мира. Ты эту связь еще больше усовершенствовала. А сейчас твой коллега Сведенборг создал машины тьмы".
"Что это за машины? Я никогда о них не слышала".
"Всего несколько человек знают о них. Они позволяют нам в полную силу развернуться в вашем мире. Машины требуют доработки, но сам факт их появления говорит о конце вашего мира, если только не восторжествует моя партия. Хотя наши шансы невелики, нас мало".
"Разве мы, подрастающие дети, не досаждаем твоей партии тем, что шумим и пакостим в вашем доме?"
"Досаждаете. Но Бог создал этот мир не для нас, а для вас. Если мы поможем вам уцелеть, то и у нас появится надежда, что. Он нас простит, позволит нам перейти в вечность за пределами Вселенной, туда, где мы и были сотворены и должны пребывать".
"Ты хочешь сказать, что предпочитаешь служить Небесам, чем властвовать в аду?"
"Да", – ответил серафим без тени иронии.
"Полагаю, что английская элегия более не увлекает ни ангелов, ни французов", – заметила Адриана.
"Мне непонятен смысл твоих слов".
"Это не важно. Вернемся к машинам тьмы. Что они собой представляют? Как они работают?"
"Точно не знаю, Знаю только одно: в это каким-то образом вовлечен твой сын. Он ключ".
12
Законодательное собрание
Франклин и Роберт босиком бежали по улицам Чарльз-Тауна, вместе с ними бежала и ночь, испугавшись поднимавшегося над горизонтом алого шара солнца.
– Кажется, у нас за спиной остался только один преследователь, – взглянув на компас, свистящим шепотом сообщил Роберт. – Твой exorcister не может успокоить его навечно?
Франклин отрицательно мотнул головой:
– Катализатора больше не осталось.
Он бросил взгляд по сторонам, и у него возникло острое чувство dejа vu[20].
– Где это мы?
Улица вдруг оборвалась, упершись в берег канала. Здесь были привязаны две лодки. Мерцали огни в крошечном домишке на противоположном берегу. Где-то лаяла собака. В воздухе витал особый запах – смесь соли, специй и гниющих отбросов.
– Это Малая Венеция, – сказал Роберт.
– О, черт!
В домишке на том берегу с шумом распахнулась дверь.
– Chi е?[21] А?
– Это Бенджамин Франклин, – шипящим шепотом сообщил Роберт. – Ему нужна ваша помощь!
– Что такое? – Свет фонаря ударил им прямо в глаза.
– Робин, я…
Вообще-то итальянцы католики. Что, если он на стороне Джеймса?
– А… Ну давайте, синьоры, перебирайтесь сюда!
Возникла пауза, а затем перед ними со скрипом опустилась широкая доска, своего рода перекидной мостик. Роберт, не раздумывая, ступил на него. Франклин не с такой уверенностью, но все же последовал за ним.
Подходя к противоположному берегу, он смог рассмотреть их благодетеля – мужчину средних лет, со смуглым продолговатым лицом, в ночной сорочке.
– Вы узнаете меня, мистер Франклин? Я Паоло Форсетти. Мы вместе сражались в Венеции.
Франклин внимательно вглядывался в его лицо:
– Я не…
– Да, не помните. Ну, это и понятно. У вас было тогда столько важных дел. Кто-то гонится за вами?
– Похоже на то Роберт, дай мне свой крафтпистоль и эгиду.
– Зачем?
– Я хочу сложить их в лодку, а лодку пустить по каналу.
– Зачем? Мы же тогда будем совершенно беззащитными.