Но итальянцы сразу же становились американцами, как только им что-то угрожало.
По крайней мере, Паоло своим примером это продемонстрировал. Франклин готов был жизнью поклясться, что остальные преобразятся подобным же образом, невзирая на то, кто посягает на их мир и покой – католики, пресвитериане или язычники.
– Пока ничего, господин Форсетти. Хотя в самое ближайшее время я хочу встретиться с вами. А вы до той поры, не поднимая шума, расскажите о виденном сегодня соседям, но только тем, кому доверяете. Не нужно, чтобы королю Джеймсу раньше времени стало известно о том, что я видел одну из его игрушек. Вы меня понимаете?
– Ну конечно же, – ответил итальянец. – Я счастлив, что вы удостоили меня честью и заглянули в мой дом.
– Буду рад видеть вас в своем доме. Приходите, когда пожелаете.
– Благодарю вас, сэр.
– Это я вас должен благодарить. Но сейчас нам пора идти.
– Храни вас Аллах.
И тут Франклин вспомнил, где он видел Паоло, и еще вспомнил, что не все итальянцы католики.
– Иншалла, – ответил Франклин.
Именно Паоло, командир небольшого отряда янычар, много лет назад научил его этому слову.
Шлепая по дороге босиком, Франклин сказал Роберту:
– Мне совсем не нравятся ни король, ни его подводные корабли.
Когда Франклин вернулся домой, Вольтер не спал, читал при свете алхимического фонаря. Увидев Бена, он удивленно вскинул брови.
– Доброе утро, сэр, – сказал француз.
Франклин устало опустился в кресло и кивнул в ответ.
– Должен заметить, ваш обед у нового короля изрядно затянулся.
Франклин подавил накатившую злость, вызванную неуместной колкостью француза, и снова кивнул.
– О, кажется, вам пришлось подарить ему свои башмаки и кафтан? А вы, сэр, убеждали меня, что англичане и колонисты всей душой любят свободу и независимость.
Франклин поднялся, подошел к небольшому шкафу и открыл створку. Когда он повернулся к Вольтеру, в руке он держал крафтпистоль. Лицо француза некоторое время сохраняло веселое выражение, которое сошло с него только тогда, когда Франклин вновь уселся в кресло, продолжая держать наведенный на него крафтпистоль.
– Послушай, – сказал он, – если тебе не нравятся мои шуточки, ты так и скажи.
– Дело не в твоих шуточках, Вольтер, хотя я должен признаться, они мне не по душе. Я хочу знать, кому ты служишь. Я был знаком с тобой короткое время, и было это очень давно. А сейчас я чувствую, что не доверяю тебе.
– Да, это понятно, – сказал Вольтер. – Ты с ранней юности отличался склонностью доверять таким людям, как, например, Василиса…
– Ты тоже ей доверял.
– Доверял? Нет, я просто оказал всем плохую услугу тем, что недооценил ее способности. Но, согласись, она нас обоих оставила в дураках. Кстати, ты не знаешь, где она сейчас и что с ней стало?
– Не знаю, – буркнул Франклин. – Это ты симпатизировал московитам, поэтому скорее ты мне можешь о ней рассказать.
Вольтер вздохнул:
– Я уже поведал тебе свою историю. До меня дошли слухи, что в Америку отправляется корабль, и я решил перебраться сюда, где, похоже, люди не совсем утратили остатки здравого смысла. Я не подчиняюсь вашему королю и не состою на службе у русского царя. Если ты и этим моим словам не веришь, то я искренне не понимаю, что еще я могу сказать.
– Ты знал о флотилии московитов?
Вольтер развел руками:
– Я же говорил тебе, я слышал разговоры о каких-то кораблях, но ни одного из них не видел. Вначале я недоумевал, как мог Джеймс рискнуть пересечь океан на одном парусном судне и почему его благодетели не предоставили ему воздушный корабль? Я стал сомневаться, действительно ли русский царь поддерживает его. Но ты хочешь сказать, что корабли все-таки существуют? Ты видел их?
Франклин минуту-другую внимательно изучал лицо Вольтера, затем опустил крафтпистоль.
– Бог тебе судья, если ты лжешь, – проговорил он. – Вот что я тебе скажу, так, для сведения. Правительства европейских стран – это многоглавый дракон: отрубил головы, и дракон мертв. В Америке все не так.
– Как это надо понимать?
– А так, друг мой. Если тебя прислали сюда убить меня, то это мало что изменит. Дела и без меня будут идти своим ходом.
– Какие дела?
Франклин покачал головой: