Титулы полились великой рекой, вызвав во мне одновременно и скуку, и уважение к мужику, без единой запинки перечисляющего всё это бесконечное полотно из царей, государей и великих князей.
Ну да насколько я помню, за ошибку в государевом титуле и на каторгу отправить могли. Заучишь тут.
Самодержец явился ровно на последнем слове, бодро шагая и приветственно кивая. Статный мужчина, с чуть посеребренными сединой висками, был крепок и осанку имел военную.
При этом взгляд его темных глаз выдавал самое высокое положение. Опасный взгляд, словно он примерял к шеям своих подданных петлю. Годы его пощадили, но не до конца. Под шикарным выходным мундиром угадывалось небольшое брюшко, да и щеки уже обвисать начали. Это чуть смягчало угрозу, которой от него так и веяло.
Таращиться на императора было неудобно, приходилось держать голову прямо. Я подготовился к долгой витиеватой речи, но монарх сначала пожал руку каждому из храмовников. Дошла очередь и до меня.
Рукопожатие оказалось крепким и цепким. Император чуть нахмурился, увидев мою молодую рожу, но затем улыбнулся, немного измученно. Кто его так утомил, я знал.
— Жаль, что так рано пришлось тебе начать непростую службу, адепт, — заботливо сказал он.
— Благодарю, ваше императорское величество! — заученно выдал я. — Рад служить импе…
— А ты откуда будешь? — неожиданно прервал меня государь.
— Из Оренбургской губернии, — я моргнул от неожиданности и торопливо добавил: — Ваше величество.
Меня слегка прошиб холодный пот. Долбанный уезд, какой уезд, чтоб его? Если он спросит, что делать — в обморок от великой чести грохнуться? На нас и без того смотрели все, ловя каждое слово и жест императора.
— Волконского вотчина. Надо поблагодарить его светлость за таких бойцов, — ответил правитель и наконец отпустил мою руку.
Выдыхал я осторожно, уже когда он отошел и повернулся к гостям. Только тогда император и задвинул речь, как положено. Про честь, отвагу и борьбу со злом. Выражал сочувствие, подбадривал монахов и кидал неявные угрозы аристократам. Мол, без него и его церкви пойдут все на корм демонам.
Обычная речь при награждении, просто враг тут был хтонический. Хотя, судя по взглядам некоторых, присутствовали враги и внутренние. Династийное правление всегда вызывало зависть, а уж учитывая, что древних родов тут немало…
Перед награждением провели моё посвящение. Торжественно, в центре всеобщего внимания и софитов. Под пристальным холодным взглядом его величества я произносил слова клятвы. Ну хоть зачитывал из книги, не требовали наизусть.
Как я понял из объяснений Глеба, кровь самодержца подавалась в кубке с очередным непонятным пойлом. Уж не знаю, сдавал он её и потом хранили, или свежая была. Но со мной сделали иначе.
Император достал из поясных ножен кинжал. Рукоять, щедро украшена драгоценными камнями, сверкнула в ярком свете. Раздался удивленный вздох толпы, быстрый взмах и на левой руке мужчины проступила кровь.
О такой дичи меня не предупреждали, но я смело протянул свою руку и стойко не вздрогнул, когда лезвие обожгло ладонь. В следующий момент наши руки сомкнулись и в голове загудело.
— Так раньше принимали клятву верности у всех служителей, — негромко и с ностальгией сказал монарх и неожиданно весело подмигнул. — Мы теперь кровники с тобой, юноша. Не подведи своего императора.
Я так ошалел, что поблагодарить забыл. То, что происходит что-то необычное, было ясно по вытянутым лицам аристократии. Даже у наставника, стоящего рядом, нервно дернулась щека.
Насчет своей особенности я не заблуждался. Просто я был единственным адептом, участвовавшим в битве. Можно было и устроить из этого представление. Повезло мне.
Сама клятва оказалась без сюрпризов. Служить, защищать, не обращать оружие против императора. Интересно, когда меняется власть, заново кровь пускают новому правителю? Сразу на всех храмовников или это мероприятие днями длится? Во время диковатой присяги мы так держались за руки, окропляя светлый подиум лениво капающей кровью.
Атмосферно прошло, ничего не скажешь. По завершении я получил платок от самого и был отправлен обратно в строй. Монахи на меня уже смотрели, как на новоявленного святого.
Затем всем нам прикрепили на грудь по ордену. Нескромно золотой, а может и скромно позолоченный, в треугольниках был вписан императорский герб, знакомый мне двуглавый орёл. Украшало это всё уйма завитушек. Дорого, богато в общем.