Глава 29.
Положить конец метаньям! или Ниточки задёргались.
Была ещё одна явка - последняя, где можно было без большого риска пересидеть недельку другую. Дождаться победы одной из сторон. Или пусть даже и не победы; пусть бы случилось так, чтоб никто никого. Тогда смута. Тогда у всех полные рты дерьма, один только он, мэтр Цыдуль, в полном соответствии с цветом собственной шкурки, - в шоколаде. Не до него станет алагарцам. Правитель летающих островов окажется в такой грандиозной ж... ой... ж... жжж... А и ладно, чего миндальничать с недругом!? В жопе он окажется! Ему при таком раскладе о спасении собственной жизни нужно будет помышлять, а не о мести. Гончим с Закраин?.. Ну этим ребятам, если не сумеют клубок у Гранитной разрубить, в такую даль не дотянуться. Во всяком случае, во время не успеть... Э-э-э, очень хочется так думать. Остаётся Кафт. - Про Кафта ни хрена не знаю, - давился злостью загнанный мэтр, - и знать ни чего не хочу. Чтоб он сдох, немочь бледная! Чтоб они все сдохли!.. И беглец, приподнявшись с земли, громко и тоскливо завыл. На Огрызок набежала малая тучка, и казалось, что амальгейская луна гримасничает. Соло лысого дядьки ночным ущербным светочем оценено не было. Вроде и выл от чистого сердца, подражая оборотню, но выл бездарно, совсем не похоже, не подберёшь и слова иного, кроме как - "халтура". Меж тем с этим фальшивым воем рвалась наружу, ища выхода и спасения, метущаяся в потёмках душа разлюбезного мэтра. Обрыдло всё бывшему посольскому служащему не самого мелкого пошиба. Устал он, с языком на плече, через то же самое плечо себе за спину оглядываться: а не появился ли кто опять, чтоб его, Цыдуля, - в железа? А после, для придания законного вида правосудию, промурыжить арестанта полгода в сыром каменном мешке, пятки прижигая и разбавляя его одиночество забавными беседами с дознавателями. А после... После тебе, голуба, предоставят богатый выбор самых занимательных способов окончить сумеречные дни свои. И никто, ни едина шелудива псяка, не желает просто, вот так по-человечески, спросить его цивилизованного во всех отношениях интеллигента, почти и не каннибала совсем: а согласен ли он с таким оборотом дела? Сразу, если обнаруживают где, - под кустом ли? в заброшенных сараях? на обочине, как сейчас? - в ножи взять, заклятием ядовитым прижечь, альбо ещё как каверзно ему нагадить. Так и с последним его возможным пристанищем произошло; кто-то его отыскал. Хозяина, гаденького и на вид и по сути самой, старикашку, тряхнув за грудки, "раскололи", но, на счастье Цыдулево, переусердствовали и дедок околел, не успев выложить всё, что было нужно сделать, дабы не испужать осторожного гостя. Гость, поздним вечерком в этакую даль забравшись, не обнаружил на подоконнике тридцать три пары стоптанных пимов, повёрнутых носками на северо-запад, пришёл в душевное волнение быстро переросшее в панику и дёрнул, что было сил подальше от покосившейся халупы, ставшей для него смертельно опасной. Личности, наблюдавшие за ним в подслеповатое окошко, быстро сообразили, что дело пошло не по их сценарию и пустились в погоню, как были пеши, но с пистолетами наготове. Стрельбы в тот вечер было преизрядно; на целую милю округа провоняла серой. Двое было убито, от чего мэтр не огорчился. А одному повезло чуть больше - остался в живых, но с разорванным боком и сломанным ребром. И тут Цыдуль радости-то от такого везения не испытал, потому как бочину пуля порвала именно ему. От погони он ушёл в темени наступившей ночи. Отыскал или правильнее - набрёл случайно на развалины сарая, но боги сей день были настроены игриво и ниспослали на его голову весёленькое приключеньице. Сараюшка-завалюшка оказалась логовом местных воришек, такому душегубу, каков был островитянин особо не опасных, но наглых и через своё численное превосходство - агрессивных. Нет бы им в замызганном бродяге, пропахшем собственным дерьмом, рассмотреть значимую персону, способную заплатить за кров и пропитание, так нет же, заявились после полуночи, и давай глумиться над мэтром. А Цыдуль находился в ту пору ну в очень плохом настроении, потому и сам не догадался с ними договориться об облегчении своего существования, а в раздражении припомнил, что он немного, но всё-таки людоед и к тому же, людоед голодный. Понятно - случилась незадача... Ну, хоть перекусил перед дальней дорогой. Теперь вот на обочине, какого-то зачуханного грязного просёлка Цыдуль выл, скрипел зубами и делал себе перевязку. Его знобило. Рана воспалилась и выглядела отвратительно. Цыдуль понял - времени у него больше нет. - Ко всем дьяволам преисподней, пора прекратить сигать перепуганным кроликом! Иду в Тритонус. Лекарь! Судно! Горизонт! Далёкая отсюда земля! Хороший план - простой и понятный. А главное - всё ещё осуществимый... ...Дорога пылила рядом - в распахнутую по случаю жары дверь харчевни её было хорошо видно. Ветер по счастью дул в противоположную сторону, поэтому клубы пылищи внутрь не заносило, а то бы и не продохнуть, даже и при растворённых окнах. - Чего желает благородный сударь? Рядом со столиком обрисовалась довольно аппетитная фигура подавальщицы. Сударь, прилично одетый в костюм родовых цветов дроу, посмотрел на неё устало, и поинтересовался негромко: - А что есть? - О, сударь, у нас богатый выбор. Сказать вам, против истины не погрешив, и в самом Тритонусе не много сыщется мест с такой разнообразной кухней. Повар у нас просто чудодей. Если желаете в этом убедиться - закажите, что-либо из блюд тёмных эльфов. Уверяю - приготовит не хуже, чем у вас в Асганише. Дроу хмыкнул с большим сомнением, но, раззадоренный такой похвалой поварскому искусству, заказ сделал, причём выбрал совсем уж заковыристое блюдо - печёные яйца головоногого стругача с подливкой из "алмазного корня". К его удивлению такой необычный заказ был принят без заминки. "Интересно, - вяло потекла усталая, как и сам тёмный, мысль, - местный кашевар вообще знает, что "алмазный корень" это не растение, а сухопутный моллюск?" Ему пришлось ждать довольно долго, и это его точно не огорчило, поскольку спешить ему хоть и нужно было, но дроу был уже порядком вымотан. Отдых! Ему требовался отдых; просто пожрать, поспать... Да ноги усталые, огнём палимые ноги, вытянуть - уже счастье. А ведь ещё и подумать нужно... нужно... по... - Сударь, вы спите? - А!?. Что?.. Он действительно уснул за столом. Э-э, брат, да твои дела совсем плохи. Кафт принялся яростно моргать. Нельзя, нельзя вот так на виду у всех... - Быть может, вам нужна комната для отдыха? Этот вопрос задал справный дядька в белом фартуке и в чём-то ещё неопределённом. Дроу, как ни старался, не сумел рассмотреть его одёжку. Всё застилала плывущая волнами пелена. - Вам, безусловно, нужна комната, сударь. - Мужичок огладил круглый мягкий подбородок. - На ваше счастье в моей таверне сейчас есть свободная комната. Их всего две и обычно они заняты... Ближайший к портовому городу населённый пункт, знаете ли... Но, как раз перед вашим приходом один постоялец съехал, а другого я впустить, ещё не успел. Так что если вы... э-э-э... платёжеспособны?.. "Шершень", смешно тараща слипающиеся глаза, уверил трактирщика, что он вполне себе... - Платёже... способен, способен... Невзирая на потерю всего багажа дроу особо не обеднел. Всё своё ношу с собой! Самый верный девиз для любого путешествующего. А уж для особо спешащего, просто норма жизни. Бывший каторжанин, а и теперь смело можно утверждать, что и бывший нобиль после последнего своего приключения на торговца более похож не был. Костюмчик свой, роскошный до опереточности, скинул он при первой возможности и облачился в нечто среднее между рясой священнослужителя и облачением чиновника по особым поручениям. Не разбери поймёшь кто, но видно, что при деньгах. Для острастки разбойного люда у дроу было много сюрпризов и ограбления он не боялся, а в приличное заведение зайти можно, не вызывая нездоровых подозрений, во всяком случае с первого взгляда. Кошелёк его был полон. Камешки зашиты в одёжку, а пояс, вкруг облегавший его тело под тонкой сорочкой, трескался по швам от тяжкого золота. Но не оно составляло главное богатство беглого. Векселя тёмных Домов! Бумажки много места не занимавшие, но стоишие-е!.. - Веди! - велел он хозяину. И тот не мешкая, кликнул двух молодцов, служивших у него для остужения буйных голов подвыпивших коммерсантов. Ребята были дюжие и вымуштрованные, пока тащили дорогого гостя наверх, ни разу не уронили. - А как же заказ? - высунулась из пекла кухни раскрасневшаяся физиономия, оскорблённого в лучших чувствах шеф-повара. - Блюдо нужно кушать горячим! Это, сомлевший Кафт ещё сумел ухватить размазанным своим сознанием, потом действительность прощально махнула пушистым хвостом, и мир перестал существовать. Во сне его посетила каторга едва ли не в полном своём составе. Кафт поругался со всеми. С кем-то сошёлся в поединке не на жизнь, а на смерть. Естественно победил, как оно б