Чё хвост развесил, крыса трюмная? - без намёка на вежливость спросил выпивоха у боцмана, каким-то непостижимым образом зацепившись коленом за ножны его абордажной сабли. - А в грызло? - последовало ожидаемое. - Господа, господа, - подоспел держатель притона. А как его ещё величать, ползуна неповоротливого? - Разрешение споров только вне помещения, - и для пущей ясности показал всем сразу взведённый пистолет. "А где тебя раньше черти носили?" - заиграл желваками Цыдуль. Однако вслух высказать справедливое своё возмущение поостерёгся, поскольку вышибалы, числом три добавили к пистолю хозяина ещё парочку и обнажённый нож шириной в ладонь хобгоблина. Три ствола и пика!! Как тут не уважить? - Капитан, - неустрашимый боцман поднялся из-за стола, - я щас... разберусь и вернусь. Пошли, акулья приманка, буду тебе мозги вправлять. - Посмотрим, кто кому, - бесстрашно улыбнулся провокатор и вальяжно двинулся к лестничке. А тут бы всем, кто планы строил по спасению, обогащению ли внимательней присмотреться к тому, как вдруг ровненько зашагал, только что болтавшийся, как сосиска пьянчуга. Но, нету на свете людей, способных ежесекундно быть настороже; устают все. Как устал загнанный мэтр. А капитану контрабандистов такие вот обормоты просто приелись. Их в каждом порту, на каждой пристани несметными косяками. Что ж на всякого обалдуя внимание обращать? Этак и жизнь через то беспокойство пройдёт - не заметишь. А когда порадоваться, душой отдохнуть? - Хозяин, пива! - потребовал капитан, не желая попусту тратить время, покуда боцман кулакомаханием тешится. И только перед ним посудина материализовалась, как наверху лестницы возник только что отчаливший боцман с роскошнейшим фонарём под левым глазом: - Капитан, пособляй. Их тута трое. Такой призыв для правильных пацанов всё равно, что "Свистать всех наверх!" Капитан из-за стола взвился словно смерч. Квартирмейстер за ним следом, задержавшись лишь на миг, чтобы бросить озаботившемуся мэтру: " Мы скоро. Не уходи никуда!" Цыдуль, готовую сорваться с языка ядрёную матерщину проглотил, и кивнул заторможено. Понятно - никуда он не уйдёт. Куда ему идти-то? А хитрюга корчмарь, довольную ухмылку старательно пряча, оборотясь спиной к оставшемуся в одиночестве гостю, прошептал своим вышибалам: "Скоро они, скоро, как только стриженая девка косу заплетёт". И пошёл к своей стоечке, на ходу едва не подпрыгивая. Будучи человеком во всей этой истории наиболее осведомлённым этот скользкий господин не ошибался. Ещё он путь свой не завершил, когда дверь погребка растворилась... Ой, соврал - не растворилась она, поскольку весь свой век открывалась только наружу. Дверь, расколовшись пополам и оставив толстую щепу на петлях, ввалилась внутрь, с неохотой пропуская грузное тело. Одно! Другое!! Третье!!! Они бесформенными, безвольными кулями катились вниз по лестнице и вместе с ними сваливалась в преисподнюю надежда мэтра Цыдуля на счастливую эмиграцию в райское закордонье. Он, как увидел происходящее даже моргать перестал, и жевать - только решился выпить и закусить, во исполнение собственных чаяний - и дышать позабыл, поэтому в короткое время перекрасился из кофейного природного своего колера в иссиня-чёрный, местами с примесью светло-серого. Чистый хамелеон из него получился... Очень огорчённый хамелеон. Цыдуль окаменел телом и душой. Эта последняя неудача дополнила собой целую гору невезения, которую он и так удерживал на своих плечах с огромным трудом. И скинуть этот чудовищный груз он не мог, как ни пытался. Бывший дипломат был близок к тихой истерике. Медленно, словно пребывая в густо сваренном клейстере, он поднялся и побрёл к выходу, ничего не видя перед собой. - Сударь! Мозг Цыдуля отказывался воспринимать любые раздражители. - Сударь! Я настоятельно прошу вас остановиться. Что за досадная помеха!? Хотя их в последнее время было столько... стоит ли обращать внимание ещё на одну? И Цыдуль не обращал - просто шёл, бездумно передвигая ноги, пока не уткнулся носом в преграду, незамеченную из-за растрёпанности чувств. Преграда была упругой и не податливой и мэтру волей неволей, пришлось выныривать и омута горестей, чтобы убрать её со своего пути. Но для начала предстояло просто сориентироваться в пространстве. Цыдуль сморгнул. Ага - он стоит на первой ступени лестницы, стало быть, он в бессознательности направлялся к выходу. Так чего ж какой-то мужик вздумал ему помешать? Проучить наглеца! Это было первым побуждением. Хорошо, что знаменитая реакция мэтра сейчас пребывала в коматозном состоянии, а то не миновать бы ему беды. Загородивший ему дорогу человек был сух и жилист, но не это было определяющим. Главное - он был не один. - О! - вдруг прозрел островитянин. - Вас трое! - Четверо, - раздалось откуда-то из-за спины, - если считать ещё и меня. И мой вам совет: не вздумайте меня недооценить. Дипломату пришлось обернуться. Кажется, судьба над ним насмехается: его, матёрого шпиона, интригана и убийцу поймали в силки трактирщик с кучкой вышибал. Цыдуль недобро оскалился, готовясь к поединку, в котором шансы выжить у него, безусловно, были, а вот сохранить целость скелета - вряд ли, прострелянный бок, тому порукой. - Сударь, - продолжил меж тем "владыка подземелья", - вы собирались покинуть моё заведение не расплатившись? Не хорошо... - Ч-что?.. - Цыдуль снова сморгнул, на этот раз рассеянно. - Я говорю: платить, кто будет? С этих, - он брезгливо пнул бесчувственную тушку боцмана, валявшуюся на заплёванном полу, - чего взять? Если я правильно понимаю жизнь, их уже ощипали. Так, что насчёт оплаты? - Оплаты?.. - мэтр вдруг слабо улыбнулся. - И только-то?.. - Конечно, - хозяин был явно удивлён таким поведением клиента, - а что же ещё? Я человек торговый. Моё дело - прибыль. А, что будет, если я каждого буду вот так за здорово живёшь разносолами потчевать? Дипломат крепко зажмурился, а когда открыл глаза, на грязноватую залу погребка смотрел прежний Цыдуль. - Оплата - это святое. Прошу прощения, любезный хозяин. Сколько я должен?.. И только-то... Держи, да пересчитай. Деньга, она штука такая - счёт любит. Трактирщик бегло глянул на вырученные монеты и вдруг, прищурившись, посмотрел на лысого посетителя. Хитро так глянул, с затаённой мыслью. - А что, господин хороший, не поговорить ли нам... приватно. Вы, я вижу, человек деловой, стало убытков жаловать не должны. Мэтр ухватился пальцами за подбородок. Неужели фарт возвращается? Эх, только б не спугнуть. - К чему клонишь, хозяин? Тот снова пнул слабо вякнувшего боцмана. - С этими-то вот, господами, у вас накладочка вышла. Я правильно разумею? Островитянин так и впился глазами в хитрую физиономию торгаша: - Где, говоришь, можно приватно потолковать?.. Шагнув на встречу дорогому и сметливому гостю, трактирщик доверительно взял его под локоток и увлёк в отдельное помещение с довольно приятной обстановкой и крепкой дверью, подальше от любопытных глаз и ушей. Ноченьку последующую, как оказалось мирную и добрую, измученный неудачами мэтр провёл в потных, горячих объятиях лекарши без лицензии. Жизнь налаживалась, и завтра честно обещало быть гораздо лучше, чем сегодня. Продавливая удобное кресло, и беспрестанно куря любимую трубку Мудрак Ялохович Гоблин, мысленно наглаживал себя по седому, скособоченному ананасу. Быстроногий мальчишка, посыльный от предприимчивого и оборотистого хозяина погребка принёс добрую весть - смугляшка, особо не торгуясь, предложение о своем спасении принял на ура, да ещё и поторапливал всех, чтобы значит, его поскорее на судно отправили, даже без знакомства с личностью капитана. Насилу уговорили его дождаться утра, самого раннего, а уж утром - обязательно... Ночь эту, в отличие от нетерпеливого пассажира, Ялохыч переждал в некотором беспокойстве. Но всё обошлось. И теперь он точно знал, как может себя именовать с полным на то правом. Мудря стал кукловодом и это ему определённо нравилось. А как может не понравиться такой незамысловатый расклад - сидишь себе, винцо попиваешь, раздаёшь ЦУ проверенным людям и вот он - результат. Оба два залётных селезня уже в его руках. Один-то, тот, что по всему Алагару лысиной отсвечивал, по расчётам капитана Мудри уже должен был усесться в подготовленную для него шлюпку, а может уже и к борту "Счасливицы" подгребать. И тут в его дверь, кто-то робко постучал... - Кого там каракатица приволокла? В комнату проник и, переступив порог, стал смущённо переминаться с ноги на ногу старпом Махдун. - Докладай! - сурово потребовал гоблин, вынимая трубку из беззубого рта и сверля силизийца взглядом. - Капитан, - Махдун стянул с тыквообразной своей головы феску, - тут с этим... ну, с бильярдным шаром незадача приключилась. Мудрак грязно выругался и приготовился выслушать наихудшее.