Глава 33. Ратоборцы или фейерверк на славу.
Сосланный на передовую за любовные и пьянственные подвиги молодой оболтус кое-как ворочал банником. Вообще-то шлифовать пушечное жерло - дело солдатское, а совсем не офицерское, но по причине убыли личного состава и ещё по одной, пришлось самому ручки испачкать и форму, и благородный лик. Да весь изгваздался на фиг! - Веселей, веселей! - подбадривал, кривящего рожу юнца, опостылевший за последние сутки капитанский хриплый глас. - Наука пушкарская она, брат, такая... гы-гы... дымом пахнет, гарью пачкает. И заржал, скотина! А с ним и нижние чины, что совсем уж обидно. Но не выкликать же ему, человеку сословия благородного, их, мужланов, на дуэль? А по мордам нахлестать звонкими пощёчинами боязно, потому как прецедент уже был и завершился для него не особо почётно - хватанием за грудки со стороны других офицеров, и обещанием самого в пушку законопатить. А как же дворянская честь? А где корпоративная и сословная солидарность? Э-эх, до чего ж они грубые существа эти боевые офицеры ни тебе вежливого обращения, никаких изысканных манер. Разве война это повод о куртуазности поведения забывать? Ещё и словами обидными, кои и вспоминать нет ни малейшего желания, его достоинство ежеминутно унижают. И что с того что он, ну чисто по неопытности перепутал простое чугунное ядро со шрапнельным зарядом? Что ж за это его неволить пушку после отката на место подталкивать? Да и сколько раз за прошлый день пришлось такое-то проделывать до мозолей на ладонях. Как после всего такими руками дам ласкать. То-то... тут же могут обрисоваться и любовные неудачи, что вовсе несносно. - Заряжай! Ну вот опять... И неймётся ему. Мог бы хоть с часок не палить; враг-то во-она ещё где. Когда он сюда доберётся? - Пороховой картуз тащи, раз-зява! Грубиян на грубияне. Не-ет, видимо зря он военный карьер избрал. Война - дело грубое и примитивное. Воевать должны только вот такие крикуны и горлопаны, а ему ближе битвы альковные, победы амурные, пение серенад и стихов декламация. Верно сказано людьми опытными: "Ты, дубинушка, даму выслушай со вниманием, да наоборот и сделай". Так-то мудро и родитель его покойный перед тем, как покинуть юдоль подогрызочную, его отечески наставлял. Не внял, бестолочь. Зато, наслушавшись трелей одной проказницы-графини, де военный мундир завсегда для женских глаз заманчивей секретарского сюртука, оставил службу статскую и подался в офицеры. Кхм... однако ж, что-то слишком сурово он взялся себя корить. И то - разве ж он в действующую армию просился? Да никогда... Не повезло просто - война началась. Армия потащилась ратоборствовать и его как-то так невзначай с собой прихватила. Верно по ошибке. Хорошо, что любовница его тогдашняя, женского, неутолимого любопытства для, попёрлась со своим муженьком слегка развеяться и... штат воздыхателей обновить. Корнет, тогда ещё корнет, - к ней, дескать, соблазнила чинами и ратной славой, теперь пособляй в обоз определиться. Она вроде бы и обещалась... А что вышло? Не-ет, всё-таки прав был папенька, от сифилиса помирая, - от баб одни неприятности происходят. - Веселей навались!.. Да кто ж, какой такой непролазный дурень пушки столь тяжёлыми делает? Неужто ж нельзя их полегче ваять!? Всё ж таки их людям катать приходиться, а не токмо тягловой скотине. Да-с, сам скоро оскотинишься, в таком-то беспардонном обществе. Э-эх, был бы хоть капитал, какой поприличнее, чтобы и вовсе можно было не служить, но... Нет, папенька хоть и был умным человеком, а всё-таки помер дураком. На кой ляд ему, старому хрену, надо было проматывать всё своё состояние? Что, родному дитятке нельзя было оставить хоть малую толику? Две трети, скажем. Или три четверти... Да хоть бы и всё до медного обола. Что ж ему, бесу, было безобразить, за юбками волочась? Родил сына в законном браке, вот и сиди дома. А то ещё правильнее - служи. Преумножай достояние, что наследнику перейдёт. О детях-то в первую голову надобно думать, а не об удовлетворении собственных греховодных помыслов и желаний низменных. - Эй, братцы, гляньте, что деется! Не туда смотришь, твоё благородие. Вверх башку задери... Вряд ли так скажут капитану, или какому другому офицеру: солдатня их за что-то уважает. Значит, "задери башку" - это ему, жертве безжалостных обстоятельств и политических интриг. Пострадавший во славу империи поднял своё кислое, перепачканное лицо к небушку да так и замер в потрясении от увиденного. Хм... и тут его никто не окрикнул и не попрекнул бездельем. Сами, обалдев, рты поразевали. По блёклому от пороховой гари небу, навстречу друг другу неслись две тучи. Первую разглядев, гордость алагарской артиллерии, пришёл в объяснимое душевное смятение. Захотелось ему резво окопаться, пусть даже и лично самому лопату в руки взять пришлось. Тут дело таково наметилось, что на рядовых надежды особой нет. Ленивый сброд, ничего делать не умеют, кроме как вшей давить! Сонмище, не опишешь по-другому, Диких охотников с заунывным воем, заменявшим им боевой клич, летело на своих ужасных птицах сюда, прямо, без отклонения, на него, выдающегося молодого офицера, по иронии судьбы не успевшего перейти в корпус дипломатический. - Ой, - сказал крещённый огнём герой, и заозирался по сторонам, подыскивая хоть что, хоть мышиную норку. - Кто ж совладает с такой несметной силищей? - Известно кто, - бодренько хохотнул, стоявший рядом капрал, - наши алагарские бабы. - Бабы?.. - мученически проблеял горе-офицер. - Ну всё, нам пи... сать завещание уже поздно. - С чего бы это? Да и зачем вообще? - покосился на него дурак-капрал, по тупости своей не осознавая степень грозящей им опасности. - Глянь туда, благородие. Вишь, как наши ведьмы заходят? Ряды держат стройные ни тебе паники... Да что паники!? Суеты, женскому племени свойственной и той нету. Времени зря не теряли - научились. - Научились?.. - передразнил деревенскую бестолочь мужчина голубых кровей. - Да они на метёлках сызмальства... а более-то ничего... Тоже мне, надумали, кого против крылатых людоедов выставить. Всё, продули мы сражение... Как-то так получилось, что разумную эту речь услышала вся батарея и это в таком-то гвалте - пехота успешно отбивала очередную атаку, каких-то четвероруких кривляк. - Сражение продули?.. Чёртов капитан, и как только рядом оказался, вон же, где был, у третьего орудия? - Ну не то чтобы... - как-то сразу не нашлось, чем ответить. - Мы ж ещё... Да и приказа о ретираде ещё не было, - вовремя пришло спасительное. - А без приказа отступать никак не можно. - Смотри мне, говорун... И ничего больше не сказал, не добавил, а начинающему артиллеристу, вдруг захотелось до кустиков, да так остро, хоть в штаны дуй. Как всегда выручили его женщины. Ведьмы, сохраняя полное хладнокровие, подлетели к обмотанным в тряпьё клыкастым уродцам и дали... ружейный залп! - О-о-о! - в восторге заорали пушкари. - Никакой магии!.. А отродье-то бесово к отражению заклятий готовилось... ха-ха-ха... Ишь, как густо посыпались... Знай наших! Молодцы ведьмы, не только ячмени заговаривать умеют. Бабёнки, в раж войдя, ещё раза три, благословили вопящую стаю прежде, чем она в панике бросилась в рассыпную. Скольких сами же охотники с верхотуры посшибали в поднебесной кучемале. Вроде бы успех и немалый, но беда в том, что порхающие дикари были не единственной и далеко не главной воздушной силой Сумеречного властителя. Скоро, даже, наверное, слишком скоро, на возликовавших ведьм напали подоспевшие крылатые существа, сильно смахивающие на червей. С земли их особо было не разглядеть, а вот ведьмы узрели эту тошнотворную мразь вблизи. И что отрадно - не спасовали. А пасовать было перед кем... Противник отчаянным бабёнкам достался будь здоров... Нет... что опять всю тяжесть войны бабы на своих плечах выносить должны!?