Вкрапление второе. Пока живые, квазиживые и неживые совсем рвали друг другу глотки исходя из мало кому известных интересов, на относительно мирный берег Бриттюра ступила нога неприметного ничем человека; одетого просто без изысков и роскоши, державшегося с достоинством, но не заносчиво, имевшего при себе одного единственного слугу, шпагу и тайное послание одной влиятельной алагарской особы к другой не менее влиятельной особе в Стронге. В порту его встретили такие же ни чем не примечательные люди. Сдержанно его поприветствовали и участливо поинтересовались как здоровье матушки Тром. - О, она прекрасно себя чувствует. Велела кланяться господину Максимону, - ответил вновь прибывший. - Бумаги при вас? Скромный человек обошёлся лёгким кивком. - Хорошо. С прибытием вас на родину. Приспела пора вступать в права наследования, граф. Напряжённые отношения между державами - вещь неприятная и зачастую долговременная, но тайная дипломатия не умрёт никогда.
Глава 20. Игра до конца или рвущаяся паутина.
Сидючи в засаде, который уже день маг не особо ярой силы, но и не из последних по имени Грымз, информацией обладал мало что не полной, так выходило - ложной. А кто тому виной? Правильно - один не просыхающий майор и несдержанный на язык подпоручик - до недавнего времени пребывавший в завидном чине корнета. Вот она сила протекции великих людей! Подпоручик на Брегнома разве что не молился, терпеливо выслушивая его пьяный бред и добросовестно передавая его смуглому лысому дядьке, платившего за эту ерунду полновесным серебром. Золота подпоручик жаждал, но покуда не видел, однако надежды питал... обоснованные. Так ему казалось. Мэтр Цыдуль основное задание нобиля Кафта выполнил, пусть и не совсем в установленный срок, однако же, быстрее, чем тот получил депешу из Асганиша. Там ошивалась проклятущая бестия, выпрашивая военную поддержку у неуступчивого Тёмного Синклита. Кафт, сведения сверив, убедился в некоторой дееспособности посольского секретаря, и постановил: Цыдулю - жить... пока... Он, нобиль, после всего услышанного, особенно о похвальном поведении некоторых членов Синклита, вообще пребывал в настроении приподнятом. Давненько подобного с ним не случалось. Давненько... Годы и годы! А сейчас голова начинала кружиться от намечающегося грандиозного успеха. Союзники во власти города-государства объявились сами, едва ли не напрашиваясь в друзья к бывшему каторжнику. Он, времени не теряя, за их счёт поправил дела финансовые, да и вообще почувствовал себя почти как раньше - персоной влиятельной, чьё слово весит, как гранитная глыба. Даже жаль его делается, поскольку всё, что он знал и на чём строил свои расчёты, не стоило и выеденного яйца. Как и Грымз, которому предстояло отобрать бесову штуковину у кучки безнадёжных неудачников. Не улучшающие настроения события начали свершаться сразу по прибытии на место. Он-то финотонский лес представлял себе несколько иначе. Ну деревья. Ну зверьё. Может даже оборотень какой попадётся или ещё какая плотоядная мерзость. Так оно и ничего - разделать иху всех под орех, чисто для разминки. А вышло чего? Чего вышло? Это ж не деревья! Это ночной кошмар любителя веселящих грибов! Всё могильно-унылого чёрного цвета в шипах и слизи. Ладно - площадку кое-как расчистили скопом, попутно выяснив, что изуродованные деревья способны самостоятельно шевелиться и даже перемещаться, правда, медленно и не далеко, но всё-таки... Сидеть в засаде стало совсем не уютно, когда не особо чувствительный Грымз всё-таки уловил изменения эманаций, исходящих от башни. Кто-то тут был ещё. Кто-то совершенно ему не знакомый. По первому случаю, чародей решил, что это намеченные жертвы объявились. Прислушался, принюхался - ан нет, не они. Как определил? Да на небушко глянул в рассеянности, а там - дракон, а на драконе эти, которые своей волей на убой летят. Белая мохнатая зверюга осторожному Грымзу, ну совершенно не глянулась: возни с ней будет много, а возиться предстоит именно ему. Не пошлёшь на этого белобрысого огнеплюя своих дуболомов. Нет, их не жалко, причём совершенно, только блондин длиннорылый о них и мараться не станет. Обхаркает с расстояния недосягаемого и вся недолга. Так что эта точно забота мага и, наверное, арбалетчиков... двух-трёх, думается, хватит. Да, зачем мелочиться - всех задействуем, пусть алагарцев мечемахатели за жабры хватают. Дарма им, что ли деньги платят. Означенным мечемахателям стратегические идеи Грымза по сердцу не пришлись, то есть совсем никак. Возникла даже небольшая потасовка, обернувшаяся некоторым изменением численного состава межэтнической банды в сторону сокращения. После выяснения отношений троих недосчитались, но Грымз свою правоту отстоял. Друзей это ему не прибавило, скорее наоборот, но чародей рассудил, что повышение шансов на своё выживание - дело первостепенной важности. Жить же, и жить хорошо можно и вовсе без приятелей... с серебром-то, да золотом. А вот мёртвому и золото ни к чему и друзья не особо потребны. Нет, всё-таки кто тут маскируется неподалёку? Этот вопрос чародея беспокоил сильно. Гораздо сильнее, чем он хотел бы показать. Здоровила орк, покрытый шрамами и татуировками, всё подозрительнее глядел на Грымза, но тот, пока отмалчивался, лишь губы покусывал, да озирался тревожно. Хорошо хоть алагарские недотёпы всех отвлекли. Маг их крохотный пробуравил защитный купол, как червь яблоко. Хулиганствующий колдун за его работой наблюдая обзавидовался не скрываясь. Самому-то ему о таком и мечтать не приходилось. А этот!?. Издался ростом с недокормленного кота, а силищей... ух!.. Хорошо только то, что поистратится он в проклятущей башне, а при некотором везении и вовсе там сгинет. Без него же они оставшихся - на ножи с лёгкостью и радостным улюлюканьем. Только бы они добыли, за чем посланы, и было бы хорошо к тому же, чтобы хоть кто-то из них, в одиночку желательно, обратно выбрался. Тут уж ему, касатику, никакой дракон не поможет, а рыцарям пера и удавки самим в вертеп магов-изыскунов лезть не придётся. Ждать пришлось долго. Может это и не плохо? Грымз отряд через адовы кущи протащил до самого купола. И опять без потерь не обошлось - двоих ожившие деревья сумели ухватить. Одного, усилиями общими освободить удалось. Но тут выяснилось, что зря старались, поскольку парень, после пережитого, мог только орать и делать в штаны. Второго, арбалетчика, кстати, выковырять так и не сумели. Разорвали его осклизлые ветви. Ох и блажил он перед смертью, ох и блажил. Такого ухода не особо чувствительный Грымз себе ни