Глава 2. Навязчивые воспоминания и мечты о реванше.
Сидение в любой тюрьме дело, может и не скучное, - поди, заскучай в таком-то беспокойном окружении, - но и весёлого в нём не много отыщется. Тем более, когда срок за твои прегрешения по злобе недоброжелателей вообще не определён. То ли тебе, яхонтовому, чалиться до скончания твоего длинного тёмноэльфийского веку, то ли до того не лучезарного момента, когда про тебя вспомнят и велят присным накинуть на твою бледную шею крепкую удавку. Мысли о побеге зрели в голове узника ещё до того, как он загремел кандалами, даже кое-какие шаги предпринял заранее, чтобы сократить своё пребывание в узилище. Но попервоначалу стерегли его пуще зеницы единственного циклопьего ока, а потом упекли в такую дыру, из которой дать дёру оказалось ой, как не просто. И все задумки ранние прахом пошли. Сидя в какой-то задрипанной человеческой забегаловке и тускло пялясь на кружку с уже выдохшимся пивом, своей волей освободившийся узник, убрал со лба длинную прядь белёсых, давно не мытых волос. Кто-то, неслышно подойдя, присел на лавку с другой стороны стола, не утрудившись спросить позволения. Бледный, красноглазый, сильно исхудавший дроу на него даже не глянул. Этого гостя он ждал, но заговаривать с ним не спешил. А, казалось бы, бесцеремонный посетитель таверны, сам беседу не начинал, ожидая чего-то. За этой мрачной, нелюдимой парочкой с всё возрастающим беспокойством наблюдал пухлый хозяин заведения. Эти посетители ему определённо не нравились. Молчат, ничего не заказывают, а выгнать их в шею, как-то боязно. О, вот и третий нарисовался, тоже их же племени - тёмный эльф. Через порог переступил, с прищуром нехорошим помещение оглядел, и скорым шагом - к столу. Принесла же их нелёгкая! Одно хорошо. С появлением этого дроу промеж них, кажется, разговор начался. Обычно, корчмарь, отираясь ненавязчиво возле посетителей, грел уши, чтобы быть в курсе новостей. Торговля различными сведениями приносила ему приличную прибавку к доходу. Но подслушивать, о чём там толкуют эти смурные личности, он посчитал неблагоразумным. Пусть их скрытничают. О некоторых секретах лучше не знать ничего. Сон спокойнее и вообще для здоровья полезней. Скорее бы уж наболтались, да отчалили восвояси. - Господин, - тихо обратился к измождённому дроу вновь прибывший, - я рад вас видеть в полном здравии. - В полном здравии? - досадливо скривил бледные губы тёмный. - Во здравии - может быть, но далеко не полном. Не поднимая головы, он изучающе посмотрел на собеседников из-под густых бровей: - А вы совсем не изменились за прошедшие с нашей последней встречи годы. Парочка, вовсе не казавшаяся робкой или не умеющей за себя постоять, нервно заёрзала. - Сколько времени минуло? - глуховато продолжил свой монолог, тот, кого величали господином. - Тридцать лет, - ответил тёмный эльф, подсевший к нему первым. - Точнее, Траф, - тридцать один год и семь месяцев, - поправил его второй. Щека Трафа раздражённо дёрнулась. - Мой камердинер, как всегда точен, - проговорил неизвестный, отодвигая от себя недопитую кружку. - Действительно, почти тридцать два года минуло. Много. Очень много. Мне пора возвращаться. Я и так задержался непозволительно долго. Здесь говорить неспособно. Траф! Надеюсь, ты подыскал для меня более приличное убежище? - Да. - И оно надёжно? - Насколько это вообще возможно. - Хорошо. Отправляемся туда немедленно. Я хочу принять ванну и подстричься. - Цирюльник уже ждёт вас, господин Кафт. - Кафт... - с какой-то непонятной интонацией произнёс худой, усталый дроу. - как давно я не слышал собственного имени... ...Убежище, как и обещано, оказалось именно таким, каким и было потребно беглому каторжанину, - двухэтажный, чистенький, опрятный особнячок в приморском городишке, ещё не стяжавшем себе славу называться курортным центром. Изрядно многолюдным он не был, но возможность затеряться в толпе, при острой на то необходимости, имелась. Кому принадлежал дом? Так, понятное дело, - ведьме! Дипломированной чародейке и лицензированной гадалке с хорошей репутацией у местных властей. Народу к ней по житейским своим надобностям таскалось много и разного. От вида некоторых посетителей и саму провидицу иной раз в дрожь кидало, так что троица дроу переступившая порог её жилища ни у кого никаких вопросов не вызвала. Дом такой уважаемой особы был фактически застрахован от проникновения в него одинаково воров и служителей закона, даже сборщики податей и те старались особо часто не беспокоить его владелицу, а магическая защита, оберегающая тайны самой чародейки и доброй половины обитателей города, не вызывала лишних вопросов у внутренней колдовской стражи. Вздумай, какой излишне любопытный маг тайно разнюхать, что происходит под крышей особнячка, чародейка сразу о том проведает. Может силы её заклятий и не хватит на долгое сопротивление, но фору во времени для бегства, тем, кто воспользовался её гостеприимством, они точно дадут. На втором этаже особняка важную птицу (а как же иначе, коли за три дня пребывания под крышей дома этого гостя, хозяйке был отвален её годовой доход!?) дожидались три чистые до стерильности комнаты - спальня, гостиная, где можно было бы встретиться с нужными людьми и нелюдями и временный кабинет. Зная привычки своего босса, Траф не сомневался, - его безделье не продлится и суток. Но первым делом чистюля Кафт влез в ванну, которой он был лишён... Грандиозное Тёмное Начало!!! Он никогда, никогда, никогда больше не вспомнит, сколько лет ему пришлось провести в заточении!! И глава «шершней» Дома Лилового Тумана нобиль Кафт незамедлительно убьёт каждого, кто осмелится ему об этом напомнить! После ванны был цирюльник и снова ванна, дабы не допускать неприятных ощущений после стрижки в области шеи, да и просто из-за страстного желания смыть, содрать с себя скверну подземной каторги, её гниль, её вонь. Потом долгое с неким даже смакованием переодевание в одежду вполне соответствующую его бывшему положению в обществе Асганиша и кресло-качалка, огромный кубок чёрного хинейского вина, большая туго набитая трубка, глубокое молчание и полузакрытые глаза; Кафт предавался воспоминаниям и, возможно, прозревал своё будущее. Он погрузился не в сон, а в некое состояние покоя и позволенного себе ничегонеделанья. Запястья неприятно заныли, напоминая о кандалах. Их нацепили на нобиля сразу после ареста. Проклятый Ашган! Чтоб осклизлые демоны сожрали его печень, а утробу оставили в качестве корма для своих личинок! Рубцы от ненавистных браслетов ещё долго будут уродовать руки Кафта. Ничего... он рассчитается за всё и за это тоже, не будь он «шершень». Едва заметная улыбка появилась на губах нобиля. Припомнилось что-то... Убийство, что же ещё?! Убивать он умел и любил. Скольких сидельцев, бывших с ним недостаточно почтительными, он отправил на свидание с самим Грандиозным Тёмным Началом? Много. Помнит ли он их всех? Вряд ли... Но кое-кого всё-таки помнит. Сначала Кафт пытался избавляться от врагов, используя полученные и отточенные на воле «правильные» навыки боя и едва не погиб. Кандалы, язви их!.. Он тогда уцелел благодаря чуду и собственной ярости, вцепившись клыками в глотку нападавшего. А после, наплевав на все каноны, привитые ему наставниками, не изведавшими заключения, с остервенением принялся за освоение эффективных в своей безмерной подлости ухваток тюремных рецидивистов. И как всегда преуспел в новом для себя деле, конечно, если не принимать во внимание его маленький политический провал. Думать о грустном сегодня совершенно не хотелось. Лучше припомнить с каким густым и сочным звуком сломались лицевые кости того дроу, что замыслил купно с тремя ублюдками, - ни один из них не был Сыном Дома, - распустить Кафта на узкие ремни. Вот где пригодилась довольно длинная цепь ручных кандалов. И на пользу пошло подсмотренное у гладиаторов... как они там себя обозвали? Сморкачи?.. Да, именно так. Кафт не постеснялся применить удар по колену. Так бил один из его политических противников, которого судьба на краткое время определила в стан рабов и недоброжелателей главы «шершней». Уланд Шрам. Память услужливо подкинула нобилю это имя. Кто бы её об этом просил? Следующий из компании надумавшей его укокошить был удавлен всё той же цепью от кандалов, а четвёртый и последний позорно бежал, не пожелав испробовать кафтовых гостинцев. Нобиль вышел победителем из той переделки. Но, Тёмные боги, как же потом лютовала охрана! Вот когда благородный дроу на полном серьёзе попрощался со своим земным существованием. Его избитого, измочаленного до крайней степени, озверевшие стражники швырнули в самую поганую яму, что нашлась в той кло