ько обозначавшиеся под узкими его глазами мешки вдруг набрякли, набравшись страшной синюшной черноты. Нос и без того острый, как у большинства дроу, приобрёл схожесть с тёмноэльфийским клинком. А фиолетовые губы, как ни старался он их подбирать в жёсткую складку, так и норовили съехать вниз, делая сухощавое в общем-то лицо, дряблым, едва ли не раскисшим. Ярость, обычно подтягивающая сурового нобиля, в этот раз показала всем его дряхлость. Каторга!!. Она продолжала его убивать... Уголья пронзительных, раскалённых гневом глаз, насквозь прожигали ничего ещё не понимающего и глупо, беззащитно моргающего Грымза. И только, когда он сумел сфокусировать взгляд на предмете, что сжимал в руке Кафт, маг тоненько и противно заскулил. Даже если бы его рот не был запечатан пятернёй камердинера, Грымз не сумел бы выдавить из себя ни слова. Страх отнял у него голос. Страх опорожнил мочевой пузырь наёмника. Страх, с окоченевшей улыбкой мертвеца ледяными пальцами сжал его горло и почти остановившееся сердце. Чёрная, - чернее смертного греха - кровь нобиля, вязкой струйкой вытекала из ладони и разбивалась в липкую пыль на изгаженном крысами полу. - Что это? - почти беззвучно, повторил свой вопрос "шершень", и, разжав изрезанную ладонь, сунул под нос, стоящему на коленях наёмнику странный густо-серый и бритвенно острый осколок-лепесток; тот самый, что извлёк умница Жо из своей несчастной головы, и который он так трепетно оберегал во время сражения. - Где живой порошок? - осколок, уткнувшись Грымзу под подбородок легко, без всякого сопротивления вскрыл тонкую кожу. - Убери руку, - это приказание камердинеру, чтобы освободил рот чародея. Но и после этого Грымз мог лишь тупо таращиться в никуда. Кафт чуть усилил давление и боль "разбудила" впавшего в ступор мага, разомкнув ледяную хватку на его горле. - Будь ты проклят! - неизвестно к кому обращаясь, взвыл наёмник. - Будьте вы все пр... Лепесток, по-прежнему легко вышел наружу возле самого основания черепа колдуна. Кафт жёстко, как он умел, нанёс удар ногой издыхающему Грымзу, сломав ему шейные позвонки. - Морда между лопатками... - на удивление спокойно заговорил нобиль. - Хм... забавно выглядит. Итак, что делать будем? Его присные благоразумно промолчали, прекрасно понимая, что на самом деле их никто ни о чём не спрашивает. - Огорчили вы меня, - продолжил конструктивный диалог "шершень" с дроу, мнение, которого он всегда очень высоко ценил, то есть с неким нобилем Кафтом. - Все огорчили. А я огорчаться страсть, как не люблю. Но ещё больше я не люблю проигрывать, кому бы то, ни было. Особенно... особенно всяким колдовским бабам!!! Он всё-таки не удержался и сорвался на крик. - И всё-таки, что же там произошло? Почему плитой гранитной накрылся целый отряд не хилых головорезов? Шагура всему виной? Она, конечно, может, но... Эх, поторопился я слегка, укокошив нашего друга. Да-с, расстроенные чувства всему виной. Тут меня понять можно. Во всяком случае, я себя прекрасно понимаю. А нет ли у нас, господа, под рукою какого завалящего колдунишки, чтобы умел разговорить свежеубиенного? Камердинер, видя такое злобно-игривое состояние обожаемого шефа, с непривычной для себя робостью, указал подрагивающим пальцем на изломанную тушку Грымза: - Он может... э-э-э... мог, однако... Нобиль в рассеянности глянул на труп и мудро изрёк: "Хм". - М-да, неловко получилось, - поскрёб он свой высокий лоб. - Нельзя мне нервничать, а вам... - он люто сверкнул глазами, - меня огорчать. Чтоб впредь вы себе подобного не позволяли. Кажется, Кафта стало заносить. Впервые за всю свою многовековую службу Дому Лилового Тумана Траф и камердинер единомоментно усомнились ясности разумения нобиля. Ох, ты ж, до чего занимательная политика тёмного эльфа, - да разве только его, - довести способна! Как бы ни приспела пора и этим двум уважаемым господам познать вкус жизненного огорчения? Нобиль меж тем вернулся на скрипучий диван, но просидел на нём не долго. Да что там, почти сразу же вскочил и, вперив в лицо Трафа пристальный, но какой-то горячечный взгляд, брызнув слюной, зачастил: - Что?.. Что с тем дворянином?.. Если уж не получилось... э-эа-аа... не получилось с основным вариантом, нужно, хоть запасной обтяпать. А там выждать момент и... и Дом снова в силе, а мы... Мы!.. Асганиш будет нашим... моим будет. Так что?.. Трафу сразу стало легче дышать. Уж здесь-то он мог отчитаться по полной в бумажки не заглядывая. Дворянин, так нужный Кафту и всему Дому Лилового Тумана, веселился дома, наприглашав всех более-менее именитых людей столицы. Так что... - Так что мы идём в гости! - хлопнув и потерев ладони, возликовал нобиль, и тут же сморщился от острой боли - рана была длинной и глубокой. - Только вот перевяжусь и... Риск, конечно... каждая собака будет знать, что я здесь. Колдуны всей сворой кинутся выслеживать. Да и бес с ними. Если всё выгорит, пошлём подальше войну с монстрами Закраин - это не наша головная боль - и сразу - в Асганиш. Пока там нет нобилей Шелестящей Тени и их "проникающих в суть" наши союзники подсуетятся... А как им не подсуетиться, когда я с таким подарком... Правда без приглашения на бал... - мысль Кафта скакала одурелым горным козлом, что внушало всё большее беспокойство двум достойным рыцарям подковёрых интриг. - Ничего, ничего... Нобиля он принять не откажет. Так пойду - не зван. В наглую. Всегда срабатывало. Сработает и сегодня. Найдите мне лошадей... Поиски более-менее достойной верховой животины - двух верховых животин, Трафу было объявлено, что он тоже потащится на танцульки, то-то резидент возликовал! - заняли довольно продолжительное время. Где бы их сыскать в такой-то дыре... Но тут камердинер ужом извернулся и хозяину потрафил, уведя двух кобылок с какой-то купеческой конюшни, стоявшей почти на самой границе кварталов. Конюху не поздоровилось, но Высокие Цели, они на то и Высокие, что превыше всего! Лошадьми Кафт остался недоволен и решил, что на них они к самым воротам подъезжать не станут. - Покараулишь их, - бросил он Трафу. - Да будь готов ко всему. Не исключено, что отъезжать предстоит в спешке, так что... вооружайся-ка ты по полной. ...Странное вышло дело: нобиля Кафта, представившегося своим настоящим именем, принять приняли, от неожиданности и одурманивания винными парами, не сыскав причин для отказа, но радости, почему-то никто не выказал. Огорошив своим появлением сначала слугу, который при виде добродушно улыбающегося клыкастого дроу почему-то начал осторожно икать, "шершень", в присутствии большого количества гостей, заставил нервничать и хозяина дома. А это ему положительно не понравилось. Как-то уж слишком обильно начал потеть лысеющий господин в ответ на простецкое предложение продать нобилю одну, доставшуюся ему по наследству вещицу. - Э-э... - по-овечьи заблеял рыхлый толстячок. - Я её продал. - Ч-то?.. - не враз осознал услышанное Кафт. - Ты, что сделал?.. - Охрана-а... - фальцетом воззвал никчёмный потомок героического генерала. Их тут же плотным кольцом обступила дюжина серьёзных мужчин с саблями наголо и взведёнными пистолетами. Губы тёмноэльфийского нобиля, задрожав, приобрели цвет грязного подтаявшего снега. - К-кому... Кому вы его п-продали?.. Шагуре!?. Свет померк в красных очах бывшего каторжанина; предел огорчений, кои он был способен вынести, оказался многократно превышен. Нобиль пошатнулся и ухватился рукой за плечо, оказавшегося рядом стража.