ипломированной чародейке и лицензированной гадалке с хорошей репутацией у местных властей. Народу к ней по житейским своим надобностям таскалось много и разного. От вида некоторых посетителей и саму провидицу иной раз в дрожь кидало, так что троица дроу переступившая порог её жилища ни у кого никаких вопросов не вызвала. Дом такой уважаемой особы был фактически застрахован от проникновения в него одинаково воров и служителей закона, даже сборщики податей и те старались особо часто не беспокоить его владелицу, а магическая защита, оберегающая тайны самой чародейки и доброй половины обитателей города, не вызывала лишних вопросов у внутренней колдовской стражи. Вздумай, какой излишне любопытный маг тайно разнюхать, что происходит под крышей особнячка, чародейка сразу о том проведает. Может силы её заклятий и не хватит на долгое сопротивление, но фору во времени для бегства, тем, кто воспользовался её гостеприимством, они точно дадут. На втором этаже особняка важную птицу (а как же иначе, коли за три дня пребывания под крышей дома этого гостя, хозяйке был отвален её годовой доход!?) дожидались три чистые до стерильности комнаты - спальня, гостиная, где можно было бы встретиться с нужными людьми и нелюдями и временный кабинет. Зная привычки своего босса, Траф не сомневался, - его безделье не продлится и суток. Но первым делом чистюля Кафт влез в ванну, которой он был лишён... Грандиозное Тёмное Начало!!! Он никогда, никогда, никогда больше не вспомнит, сколько лет ему пришлось провести в заточении!! И глава «шершней» Дома Лилового Тумана нобиль Кафт незамедлительно убьёт каждого, кто осмелится ему об этом напомнить! После ванны был цирюльник и снова ванна, дабы не допускать неприятных ощущений после стрижки в области шеи, да и просто из-за страстного желания смыть, содрать с себя скверну подземной каторги, её гниль, её вонь. Потом долгое с неким даже смакованием переодевание в одежду вполне соответствующую его бывшему положению в обществе Асганиша и кресло-качалка, огромный кубок чёрного хинейского вина, большая туго набитая трубка, глубокое молчание и полузакрытые глаза; Кафт предавался воспоминаниям и, возможно, прозревал своё будущее. Он погрузился не в сон, а в некое состояние покоя и позволенного себе ничегонеделанья. Запястья неприятно заныли, напоминая о кандалах. Их нацепили на нобиля сразу после ареста. Проклятый Ашган! Чтоб осклизлые демоны сожрали его печень, а утробу оставили в качестве корма для своих личинок! Рубцы от ненавистных браслетов ещё долго будут уродовать руки Кафта. Ничего... он рассчитается за всё и за это тоже, не будь он «шершень». Едва заметная улыбка появилась на губах нобиля. Припомнилось что-то... Убийство, что же ещё?! Убивать он умел и любил. Скольких сидельцев, бывших с ним недостаточно почтительными, он отправил на свидание с самим Грандиозным Тёмным Началом? Много. Помнит ли он их всех? Вряд ли... Но кое-кого всё-таки помнит. Сначала Кафт пытался избавляться от врагов, используя полученные и отточенные на воле «правильные» навыки боя и едва не погиб. Кандалы, язви их!.. Он тогда уцелел благодаря чуду и собственной ярости, вцепившись клыками в глотку нападавшего. А после, наплевав на все каноны, привитые ему наставниками, не изведавшими заключения, с остервенением принялся за освоение эффективных в своей безмерной подлости ухваток тюремных рецидивистов. И как всегда преуспел в новом для себя деле, конечно, если не принимать во внимание его маленький политический провал. Думать о грустном сегодня совершенно не хотелось. Лучше припомнить с каким густым и сочным звуком сломались лицевые кости того дроу, что замыслил купно с тремя ублюдками, - ни один из них не был Сыном Дома, - распустить Кафта на узкие ремни. Вот где пригодилась довольно длинная цепь ручных кандалов. И на пользу пошло подсмотренное у гладиаторов... как они там себя обозвали? Сморкачи?.. Да, именно так. Кафт не постеснялся применить удар по колену. Так бил один из его политических противников, которого судьба на краткое время определила в стан рабов и недоброжелателей главы «шершней». Уланд Шрам. Память услужливо подкинула нобилю это имя. Кто бы её об этом просил? Следующий из компании надумавшей его укокошить был удавлен всё той же цепью от кандалов, а четвёртый и последний позорно бежал, не пожелав испробовать кафтовых гостинцев. Нобиль вышел победителем из той переделки. Но, Тёмные боги, как же потом лютовала охрана! Вот когда благородный дроу на полном серьёзе попрощался со своим земным существованием. Его избитого, измочаленного до крайней степени, озверевшие стражники швырнули в самую поганую яму, что нашлась в той клоаке, на самом пограничье с обиталищем демонов. Глубока была ямина, с жидкой невысыхающей грязью на дне, в которой себя вольготно чувствовала молодь хищных многоглазых слизняков. Этих тварей самого отвратного вида, - у каждого под выпученными белёсыми глазами, которыми заканчивались многочисленные извивающиеся отростки, имелись маленькие, алчущие жратвы рты с парой острых зубов, - бывший узурпатор извёл в первую очередь, превозмогая боль от полученных побоев и всеми силами, стараясь не погрузиться в забытьё. Потом, привалившись спиной к сочащейся дурно пахнущей жижей стене, сложенной из больших необработанных валунов, он потерял связь с реальностью. Дальше было только хуже; кормили его из рук вон, мало и не регулярно. О качестве еды разговор вообще было лучше не затевать. Зато «сердобольные» сторожа, видимо для того чтобы узник не скучал, каждодневно добавляли в яму слизней, не ленясь притаскивая вонючую живность в больших деревянных лоханях и ссыпая их, норовили попасть Кафту на голову. Сначала нобиль ярился и «благословлял» доброхотов площадной бранью, но вскоре замолчал. Не потому, что устал или у него иссяк запас слов - того не было, поскольку языков он знал не один и не два и в каждом, таких-то перлов хватало с избытком, - просто он приметил, что бессильным своим бешенством он, благородный нобиль, лишь потешает шушеру из низших каст. Так-то весело и проходило его время. В мерзости и гноище нобиль Кафт провёл сорок суток. Об этом ему с тупым ржанием сообщили вертухаи, когда извлекли «шершня» под купол пещеры, покрытого грязью, струпьями, незаживающими язвами и почти недвижимого. Силы жизни покидали заговорщика в прошлом бывшего властителем судеб всех, кто проживал в Асганише. На удивление Кафта его не бросили подыхать в бараке в компании таких же, как он озлобленных неудачников. Помещён был опальный политикан в госпиталь при доме Главного целителя каторги, по совместительству занимающимся магической поддержкой солдат, отражающих набеги беспокойных демонов и мелкотравчатых бесов. Звали сего достойного мужа Шташшь. Принадлежал он к Дому Мрачных Щитоносцев и был не самым бездарным магом Асганиша. Чего ж тогда занесло его на этот рубеж, откуда уже ясно был различим конец света? Это вопрос Кафт задал своему спасителю сразу же, как только обрёл способность относительно ясно мыслить и мало-мало связно выражаться. Шташшь глянул на подопечного проницательно, чуть усмехнулся и несказанно удивил его откровением: - Пока вы, все из себя благородные нобили, рвали друг другу глотки за власть в Асганише... И чем вам только не угодило правление Тёмного Синклита?.. Мы здесь... Да-да, я не одинок в своём чудачестве... Так вот мы здесь из кожи вон лезем изучая нового врага и пытаемся найти средство его одолеть. И Грандиозное Тёмное Начало! Можете мне поверить, годы, проведённые в этих проклятых каменоломнях не прошли даром ни для нас, ни для великого пещерного города, и не побоюсь этого утверждения, - для всех, живущих на Амальгее. - Нового врага? - Сказать, что Кафт был удивлён, значило не сказать ничего. - Для живущих на поверхности он не так и нов, но нам, дроу, с ним сталкиваться, ещё не доводилось. А большинство вообще считает до сих пор, что и не доведётся никогда, мол, пусть наземные в борьбе с ним жилы рвут. А нам-то с того что, кроме выгоды? Ослабнут людишки и орки, истощат свои ресурсы гномы, эльфы лесные, родственнички заносчивые, числом уменьшатся - нам только на руку. Близорукие недоумки!! - с большим чувством ругнулся Шташшь, теряя самообладание. - И всё-таки, что за враг? - Ты ещё не догадался?.. Да, тюрьма оказалась способна притупить остроту даже твоего разума. - А ничего, что я только что из дерьма вылупился, куда меня упекли добросердечные стражи?! - вспылил Кафт. На этом целитель посчитал нужным прервать их беседу, оставив без ответа вопрос «шершня» и ясно показав, кто из них двоих здесь главнее. Не сказать, чтобы каторжанин сильно на него обиделся. Пусть целитель и не захотел с ним по душам потолковать, но одну очень важную вещь Кафт для себя уяснил - прямого приказа уничтожить его ещё не поступало, а это означало, что шанс уцелеть и выбраться отсюда у него всё ещё был. «Что ж, - думалось ему перед провалом в сон, - пока я жив и это сюрприз, для меня приятный, а для врагов моего Дома... х-хе... Поживём, мясца пожуём... с кровушкой». На долгое время Кафт затаился высматривая, подмечая, собирая по крупицам нужные ему сведения, думая. Он готовил побег из преисподней и прекрасно понимал, что в этом ответственном деле мелочей быть не может. Покинуть каторжные бараки и то было не просто - маги сторожили каждый шаг титулованного узника. И были они все как на подбор