ь помещения. А старичок чего-то замешкался на самом пороге. Дождался он, когда гость усядется за стол, да так, чтоб поплотнее, чтоб не в раз его и сорвало, и, прикрыв дверь, кликнул к себе дворового мальчишку. Пацан с выгоревшими на солнце вихрами, мордахой похожий на уважаемого ветерана, разве что посвежее, да нос веснушками разукрашен, выслушал его со вниманием и порскнул со двора, будто его тут и не было вовсе. Дедуля же степенно оборотился ликом к стене с плохо намалёванными парсунами и, по обыкновению своему, ласково улыбнувшись, сказал, обращаясь к самому свежему, ещё и мухи не обгадили, изображению: - Вот ты и попался, залётный. Теперь сиди, чаёвничай и никуды не спеши. Твоя спешка - минус мой доход, награда за твою башку, сто да пятьдесят имперских полновесных марок. Не подводили старого пройдоху ни зрение, ни бытовая смётка. Малец помчался за стоявшими здесь неподалёку гусарами. Они были ребятами лихими, не ленивыми, так что долго их ждать не придётся. Но к гостю, к гостю... Как бы этот "купчик", чего своим длинным носом не учуял. Пора занять его разговорами. Разговоры-то эти нынче чистым золотом оплачиваются. И дед, добродушно сияя, направился прямиком к трапезничавшему проезжему дроу. - Может, чего покрепче изволите? - мир Амальгеи ещё не видывал такого чистосердечного радушия. Ни грамулечки фальши в стариковском голосе не услышалось. И дроу, разомлев уже от горячего, махнул рукой: "Давай!" И появилась на столе пузатёнькая бутылочка с винцом. И потянулась к ней бледная длань дроу, чтобы откупорить, чтобы бокал наполнить, чтобы... Как выскакивает чёртик из дешёвой табакерки. Правильно - неожиданно и совершенно не к месту. Так и посланный за гусарами мальчонка, подгоняемый стремлением как можно раньше доложиться деду об успешно спроворенном задании, влетел в распахнутую дверь с радостным, искристым криком: - Всё исполнил, дедунь. Гусары через десять минут обещались быть! - Вот дерьмо! - только и успел выпалить старик, встретившись взглядом с заледеневшими очами всё понявшего дроу. В миг следующий, на его седую голову обрушилась так и не откупоренная бутылка и красный нектар лозы перемешался со стариковской кровью. Смотритель мешком, без единого звука завалился под стол, а разъярённый Кафт ещё секунду дико озирался: "Куда!? Куда бежать!?" Ведь загонят сейчас, как косого! Нет времени думать. О вещах он уже и не вспоминал, не до них - когда взревев раненым зверем, проклиная всё на белом свете, кинулся к окну - и в него, как ранее камердинер! Бежать! Ему казалось, что гончие короля уже обжигающе жарко дышат ему в затылок. Беги, заяц, беги, не разбирая дороги, пока лапы в кровь ни сотрёшь... Но и после того... Беги, заяц, беги! Глава 27. Затишье перед бурей или мечты перестарков о собственном рае. Капитан шхуны "Счастливица" Мудрак сын Ялоха, придумавший себе редкую во всех землях фамилию Гоблин, натурально и был вполне себе конкретным гоблином с причёской а-ля ананас на уродливой шишковатой голове. По тому, как в момент данный он находился на берегу - дела того экстренно потребовали - и в снимаемой по такому случаю квартире, неожиданных своих гостей Мудря принял запросто - в одной набедренной повязке. Босота в юных летах, босотой он и остался, дожив до нереальных для гоблина пятидесяти пяти годов. Такой умопомрачительный рубеж преодолевали только немногие из профессуры ГПУ. Но там и жизнь сама по себе размеренней - какая-никакая, а интеллигенция, - да и всяческие магические примочки место своё быть имели. Мудря же свой век коптил самостоятельно к допингам по незнанию не прибегая. Начал свой жизненный слалом новорожденный гоблин в полном соответствии с устоявшимися традициями собственного народа - в пещерной халупе, рядышком со свалкой того, что уже даже гоблинам потребно не было. Ползал, как и все бестолковые гоблинята там и туда, куда их заносило собственное неразумие. Мучился поносами от дурной пищи, потому что жрал всё до чего загребущие ручонки дотягивались, и что в свою очередь не успело сожрать его самого. Учился ходить и бегать... У гоблинов часто случается наоборот. Потому как тот, кто бегать ещё не сподобился до умения чинно шествовать просто не доживал. Прятался от различной хищной напасти, как выползавшей из глубин родной пещеры, так и норовившей забрести в гости снаружи. Оттуда, с круч Злых гор, тоже ничего доброго не являлось. Гоблины плодились быстро на зависть кроликам и крысам, но и дохли пачками, воспринимая собственную скорую смерть без нервных сокращений с истинным фатализмом. Мудря был как все, пока не выбрался из пещеры в толпе бестолковых ровесников, ни столкнулся с крылатой змеёй и не уцелел по чистой случайности. Исследователей оказалось в избытке и тварь наелась до отвала, раньше, чем дошла очередь до сына Ялоха. Юный гоблин, трясясь всем своим худым, жилистым тельцем, убрался под родные своды и, вдруг осознал, что совсем не хочет умирать, ну ничуточки. С этого противоестественного для нормального пещерника чувства всё и завертелось. Для начала он сбежал, однако и этим своим протестным действием традиций народных не нарушив; не появился ещё под Огрызком гоблинёнок, который бы из дому не утёк без всякой цели, просто из своих шалопайских устремлений. Но тут и произошло нечто в гоблинское осознание жизни никак не укладывающееся. Бог весть как преодолев скалистый перевал юный Мудря стал свидетелем нападения трёх нелюдей в лохмотьях на некоего человека на коне и в мундире. Человек уже был ранен. Его чудо зверь, до сих пор гоблином не виданный, - охромел. А троица разбойников, почуяв лёгкую поживу, постепенно сжимала круги возле обречённой жертвы. Мудрак залёг за валуном в предвкушении невиданного ещё зрелища. Это ж до чего занимательно со стороны подглядывать за тем, как кого-то, - никак обычно - тебя, - а кого-то совсем постороннего будут меленько шинковать. И всё бы закончилось этим зрительским интересом, не посмотри молодой гоблин в сторону. А там!.. - Гм... - почесан он когтем зудящую от непривычного обдумывания голову. - Гм... там, значит, несколько... - сколько точно, того неграмотный пещерник знать не мог, - даже, наверное... много трупов таких же, как эти нападавшие, а он всё не сдаётся. И кровь у самого идёт сильно. И опять не сдаётся. Дурак, что ли? Уж поднял бы скорее лапы кверху, да и всё. Подумаешь, ограбят... Подумаешь, убьют... Хм, а ведь он тоже, как и я - урод... наверное. Тоже помирать не хочет. И почувствовав необъяснимую симпатию к атакованному всаднику, Мудря, мыслью голову не трудя, выпрыгнул из своего укрытия с громким, почти грозным визгом и с булыжником в лапе. Драку ту историческую, выживший в ней Ялохыч, потом так и не вспомнил, как ни напрягал единственную свою извилину. Получив в первые же секунды кастетом в рыло, храбрый гоблин впал в глубокое беспамятство и очухался уже много позже под надёжной крышей шергодонского замка. Своим бестолковым нападением с тыла Мудря отвлёк нападавших и дал возможность посланцу, как оказалось вассала одного из алагарских вельмож, отбиться от озадаченных разбойников. Бросить спасителя, пусть и такого необычного, молодой дворянин посчитал поступком низким и доставил легковесного доходягу в место тихое и безопасное. В Шергодоне графиня Аджаберта, тогдашняя его правительница, Мудрака приняла сначала, как забавную зверушку, которая напала на одного придворного недотёпу, посчитав, что тот недостаточно низко поклонился этой достойной даме. Потом у гоблина прорезалось чувство собственного достоинства - чудо из чудес, или некий генетический выверт! Аджаберта, всё ещё смеха ради, определила его в собственные только ей подчинённые вооружённые силы, а Ялохыч, возьми, да и не сдохни за всё время прохождения курса молодого бойца. Удивил всех гоблин! И прежде - самого себя. Далее чудеса в его ухабистой жизни не кончились. Случились у графини Аджаберты большие военные неприятности на границе с Незнаемыми землями. Графству шергодонскому справиться с ними в одиночку в тот раз удалось, но Аджаберта была политиком тонким, взором будущее прозревающим, от того и начала искать союзников сильных, к кому в случае страшной опасности прислониться можно было. И очередным жизненным зигзагом был заброшен Мудрак Ялохович уже присвоивший себе фамилию Гоблин ко двору одного алагарского деятеля - герцога Лихтенгерского, бывшего тогда в не особой милости у собственного монарха. Чудно, но аристократ голубых кровей и чистопородный гоблин, как-то быстро прониклись друг к другу истинным уважением. Мудрак, благодаря своей исключительной ловкости выполнил несколько опасных поручений интригана-герцога, чем укрепил связи Шергодонского и Алагарского дворов и упрочил положение самого Уданда Шрама. И уж после, много после состоялось, то знаменитое сватовство к бриттюрской принцессе. В ходе, которого гоблин, свалившийся на его "ананасовую" голову орк и мрачный, но обаятельный человек Гёз умыкнули царственную девку из женского монастыря, штурмом взяли замок колдуна, случайно его, подпалив, по воде ушли от погони в лодке запряжённой драконом, да много чего ещё учудили. - Помнишь, Хряп? Сдвинулись чаши с чёрным хинейским. - Помню Мудря!.. После, каждый из героев получил то, что ему причиталось. Гёз, кроме совершенно угробленного здоровья, обзавёлся любящей женой, "колючей" тёщей и карликовым ловцом. Хряп стал курсантом королевской военной ака