– Вот моя еда, – Шина помахала пачкой сигарет.
– Ну пошли тогда.
– Я не хочу туда.
– Сторожа боишься?
– Его-то что бояться? Он своё дело сделал.
– Вот и я не боюсь. Пошли.
Поднявшись, Шина обвела взором двор, корпуса школы, темнеющее бездонной синевой небо над ними – солнце уже зашло – и заявила:
– Не выйдет твоя затея. Добром не кончиться.
– А я проверю. Идёшь?
Павел распахнул железную дверь, и по полу крыльца заструился прохладный, застоявшийся воздух. Шина о чём-то задумалась, глядя в чёрный проём, потом словно что-то для себя решила:
– Ну ладно. Сейчас можно. – И вошла вслед за Павлом. Щёлкнул стальной замок, отгораживая их мелкий, простой мир от наружного, большого и жестокого, и пошли они в каморку гардеробщицы, тщедушными телами затмевать суровые проблески действительности.
Утром Хомяк долго смотрел на свою розовую, с бантиком и в белой рубашечке свинью-копилку. Он складывал туда ту незначительную мелочь, которая оставалась в виде сдачи и была настолько мала, что мама не требовала её возврата, или же – что было чаще – те деньги, что выделялись ему на мороженое и которые он по назначению не использовал, а маме говорил, что мороженое было ну очень вкусным. Что и говорить – мама действительно следила за его питанием, поскольку со сладостей его раздувало как пончик в духовке. И даже на день рождения ему выдавалась совсем незначительная сумма, которая тут же под присмотром родителей исчезала в той же свинье «до востребования». Однако копил он давно и предполагал, что набралось там уже много больше тысячи, а может и двух. Как-то в порыве мимолётного негодования он заявил, что на следующий свой день рождения он разобьёт свинью, купит себе гигантский торт и съест его в одиночку, на что мама лишь пожала плечами и кинула фразу «значит нового компьютера тебе не видать». А Хомяк очень хотел новый компьютер, поскольку тот же Денис всё время играл по сети и ему тоже предлагал, но его старенький компьютер на такое был не способен. И теперь, глядя на мило улыбающуюся свинью, Хомяк пребывал в полном смятении – что же делать? Ему полагалось читать утром, а он не читал, и только благодаря маминому попустительству это сходило с рук.
Разбить? В конце концов, это же его деньги! А его ли? Ведь, как не крути, их не он заработал. Но ведь потратить-то их можно не только на торт… взяв копилку, Семён оценил её вес и счёл, что пятьсот рублей может пожертвовать на благое дело – ведь только на благое дело могут быть потрачены собранные столь большим трудом деньги. Но как разбить? Мама услышит.
В квартире была тишина, стрелки часов подбирались в одиннадцати. Семён тщетно пытался читать, но перед взором на страницах книги так и возникала то свинья, то число «500» вместо букв. Он уже осмотрел свинью ни раз – в некоторых копилках бывает отверстие снизу, которое заклеивается картоном и при необходимости открывается, но ему же специально подарили такую, которую можно было только разбить.
За окном шелестела зелень, светило яркое солнце. Хомяку не терпелось на улицу, и, кто бы мог подумать, – в школу, куда он обычно ходил без особого желания. И тут из соседней комнаты он услышал приглушённый звонок мобильного.
– Алло! – раздался недовольный мамин голос.
Последовала пауза, а затем полилась её плаксивая, надорванная речь:
– Как ты можешь так с нами поступать? Скажи мне! В чём я виновата? Что всю жизнь выполняла все твои прихоти? Делала всегда всё что ты хотел? Я… я не была размазнёй! И сына я воспитываю как надо! Не ты будешь мне советы давать! Порядочный человек никогда бы так не сделал!
По-видимому, она повесила трубку, потому что дальше Семён услышал сдавленные всхлипы. Он осторожно вошёл в её комнату – дверь не была даже прикрыта:
– Мам? Что случилось? Это папа был?
Мама стояла отвернувшись к окну, в одном халате; её красивые вьющиеся волосы были небрежно раскиданы по плечам.
– Твой папа… нехороший человек, – ответила она, проглотив рыданье.
– Он ушёл от нас?
– А ты до сих пор не догадался?!
Семён даже отшатнулся – настолько резко было это сказано. Словно он был виной тому. И смутно он это почувствовал. Что он не тот, кого хотели бы здесь видеть… точнее, не совсем такой. Неправильный. Он быстро вернулся к себе в комнату, взял со шкафа свинью и швырнул её об пол – осколки вперемешку с мелочью разлетелись по полу.
– В чём дело? – мама тут же возникла в дверях. – Что ты наделал!
– Мне нужны деньги.
Нина смотрела на него и не верила, что слышит эти слова от своего послушного сына. Она сделала шаг вперёд, но была босяком и наступила на осколок.