Ситуация накалилась до предела. Мать закипала от злости и была на грани превращения.
– Значит так, женщины, я пока еще император и мне решать, что делать с законами и восстаниями. Не надо лезть в политику! Айдис, с этого момента ты не являешься моим советником.
Этими слова я навлек на себя всепоглощающий гнев матери. Давно не видел ее такой озлобленной. Но лучше сейчас поставить ее на место, чем потом.
– Тряпка! – закричала мать. – Она сделала из тебя тряпку! И будет продолжать это делать! Растопчет и выкинет! Будет таскаться с придворными! Раздвигать ноги по углам замка! Помяни мои слова!
– По себе судишь, Айдис?! За что Кирон заточил тебя в подземелье?!
– Да как ты смеешь вообще открывать на меня свой поганый рот?! Отродье! Проваливай в свой мир и там качай права!
– Это твое место в заточении!
– Замолчите! – не выдержал я. – Айдис, отправляйся в свои покои и не выходи, пока я не прикажу! Нирель, отведи сына в трапезную!
– Тряпка! – буркнула напоследок мать и хлопнула дверью.
– Стерва! – выругалась Нирель и пошла по коридору в трапезную.
Тулек не смог сдержать смех. Он похлопал меня по плечу и покачал головой.
– Это будет похлеще войны с альвами, друг мой. Им только дай волю!
– Сам знаю, – вздохнул я. Ничего. Эти женщины видимо плохо меня знают, если считают, что я не пресеку их ругань. Пора показать им истинное лицо Кирона – императора Инфернума. – Пошли.
Оказавшись у ворот Маскулайна, я понял, что шантаи не преувеличивал. Гарпи освирепели настолько, что начали перелетать через ограду и нападать на стражей. Лучники приготовились к атаке и ждали указаний, держа их на мушке. Это может закончиться кровью. Либо моя стража перебьет их на месте, и взамен придут новые расы, либо у меня получится урегулировать все миром. Правда для этого придется уступить, как хотела Нирель, а уступать я не любил.
– Прекратить нападение! Я пришел выслушать вас! Открыть ворота!
Ворота отворились, впуская в Маскулайн небольшую кучку гарпи, среди которых были и женщины. Вперед выступил их главарь, который, скорее всего, и затеял смехотворное восстание. Совсем распоясались. Во времена мау боялись даже близко подойти к воротам не то что штурмовать их.
– Я слушаю вас! Почему чините беспорядки в столице Инфернума?
Гарпи склонились в поклоне и не вышли из него, пока я жестом не приказал подняться.
– Не гневитесь, повелитель, мы писали прошения о том, чтобы наших детей освободили из Твинта и отдали матерям на воспитание. Но ответа от императора так и не последовало.
Мама! Только за это можно схлопотать по голове! Она даже словом не обмолвилась, что гарпи писали бумагу. Но не буду же я им объяснять почему так получилось!
– Я читал ваши прошения, но решение о том, чтобы изменить закон не принимается в ту же минуту.
– Простите, повелитель, но уже второй год пошел.
Я никогда не чувствовал себя таким жалким, готовым сгореть со стыда и провалиться на месте. Мама сегодня получит свое!
Мне ничего не оставалось, как пообещать:
– Завтра же Твинт будет снесен и ваших детей доставят в семьи.
Мои слова утонули в овациях. Гарпи дружно поклонились и их предводитель заговорил:
– Да здравствует император Кирон! Простите нас за вторжение. Мы хотели поговорить с вами лично. Спасибо за понимание. При любой угрозе Инфернуму вы можете рассчитывать на нашу расу.
– Уходите!
Как только гарпи покинули территорию Маскулайна, я посмотрел на Тулека и сжал кулаки. Шантаи пожал плечами и развел руками.
– Созови закрытый обед в общем зале. На нем должны присутствовать только мы с тобой, Нирель и Айдис. Никакой прислуги!
– Будет исполнено в лучшем виде, – отвесил он поклон.
Я шел в замок медленно, пытаясь подавить в себе злость. Выставить меня посмешищем! Моя мать всегда портила мне жизнь и была безобидной только в заточении. Еще одна подобная выходка и она отправится туда снова!
Когда я ворвался в зал, все сидели на своих местах. Прислуга завершила подготовку стола к трапезе и удалилась. Нирель и Айдис сидели по краям моего трона и буравили меня взглядами. Тулек присел ближе к Нирель и уже уплетал обед, обильно запивая его скумой.
Я прошел на свое законное место и занял трон. Наполнил кубок скумой и поднес его к губам.
– Не напился за эти годы? – съязвила мать.
Я с яростью запустил кубок в стену за ее спиной и схватил ее за горло. Айдис зажмурилась и покрыла мои руки ладонью.
– Не смей поднимать руку на мать, – прошипела она.