Вот и пришлось новоиспеченному князю Арвадскому примерить на себя роль наследника рыцарей-крестоносцев. Хотя, чем ЭСЕД хуже каких-нибудь тамплиеров?
Ладно, Бог с ними, с тамплиерами, тут с наследниками фараонов дел предостаточно.
– Полковник, по поступившим сведениям, два пехотных батальона будут на следующей неделе переброшены британцами с Кипра и еще один батальон с Мальты.
Скарятин нахмурился.
– Это вдобавок к двум канадским пехотным полкам?
Емец, помолчав некоторое время, сделал неопределенный жест.
– Трудно сказать, Михаил Владимирович. Может и так. Но, есть неподтвержденные сведения о том, что канадцев перебросят в Ирландию. Хотя, не спорю, значимость Суэца для Британии куда выше, чем значимость той же Ирландии. В любом случае, мы не можем ждать прибытия дополнительных сил англичан в Египет…
РУМЫНИЯ. ЗАМОК ПЕЛЕШ. КОРОЛЕВСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 5 мая 1919 года.
– Ваше Величество, из Константинополя прибыла баронесса Ольга Мостовская с бумагами от княгини Натальи Емец-Арвадской, гофмейстерины Двора Императрицы Марии.
Ольга облегченно выдохнула. Что-то должно сейчас проясниться!
– Да, проси ее поскорее.
Фрейлина Екатерина Теодорою поклонилась и распахнула дверь…
Глава 1. Этюды Большой Игры
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. 5 мая 1919 года.
Сегодня Москва гуляла, как гуляла сегодня вся Россия и все Единство. И если для Ромеи поводом для веселья были только дни рождения Цесаревича Александра и Царевны Виктории, то в России это был еще и первый День Конституции, Высочайше дарованной Государем Императором ровно год назад – 5 мая 1918 года.
Конечно, сегодня гуляли весьма и весьма скромно. «Американка» все еще лютовала и власти делали все, чтобы не допустить излишнего столпотворения. Во всяком случае, никаких массовых гуляний не предполагалось, хотя, впрочем, оркестры в парках и на площадях все так же бравурно играли, а парочки все так же устраивали променад, дефилируя по тенистым аллеям, раскланиваясь со знакомыми и вежливо улыбаясь многочисленным инспекторам ИСС, которые наряду с городовыми следили за тем, чтобы гуляющие не собирались большими группами.
Хорошо хоть в честь праздника в Москве разрешили на открытом воздухе быть без масок, так что москвичи радостно пользовались таким щедрым послаблением, чувствуя в этом ту самую нотку праздника, которой всем так не хватало за последний год.
Впрочем, в массе своей обыватели, напуганные болезнью самого Государя Императора и смертью немалого числа персон из первой сотни властной вертикали, и сами не слишком-то рвались обниматься. Даже в Пасху, отшумевшую две недели назад, никто христосоваться не спешил, ограничиваясь радостными поклонами и приветствиями, а уж о целовании крестов и икон даже речь не шла, ибо власть подошла к этому вопросу весьма жестко, поставив в каждой церкви инспектора ИСС и приставив к нему городового. Конечно, эксцессы на местах случались, но, в целом, прихожане с пониманием отнеслись к временным ограничениям. Как говорится, если уж сам Помазанник Божий хворь американскую подхватил, то что про остальных говорить-то?
А Царь тогда был очень плох. Лишь молитва Благословенной Императрицы Марии спасла Царя-батюшку.
Маршина подобные истории слышала на улице нередко. И хотя она сама, ясное дело, очень скептически относилась ко всякого рода сплетням и россказням толпы, но и она в прошлом октябре внимательно следила за новостями из Кремля, тайком (от себя!) шепча молитвы за выздоровление Государя. Смена Императора не сулила ничего хорошего. Перемен и так предостаточно.
А еще, она по-женски завидовала Императрице, тому, как та бросилась через всю Империю спасать мужа. Про это нужно романы писать, каждая страница которых будет пропитана слезами тысяч читательниц. И хотя сестра рассказывала об этой истории довольно скупо, ссылаясь на то, что сама она оставалась с Цесаревичем и Царевной на Острове Христа, было ясно, что большая часть того, о чем судачит высший свет – правда.
Это не побасенки Охотного Ряда.
Но, как же хочется нормального праздника!
– Надеюсь, что до Тезоименитства Цесаревича «американка» отступит и весь этот тоскливый ужас навсегда покинет Первопрестольную.
– Надеюсь, любовь моя. До 12 сентября все-таки еще четыре месяца. Но, напомню, благодаря, так сказать, этому тоскливому ужасу, меня пока не посылают в Америку, и мы можем быть вместе. Вот где, кстати, ужас, так это там. Впрочем, в Мексике, как говорят, все куда хуже. Так что давай радоваться тому, что у нас строгий карантин и никаких революций.
Елена Николаевна мило улыбнулась и кивнула в адрес очередной встреченой парочке знакомых. Что поделать, Арбат есть Арбат – шагу не ступить, чтобы не встретить кого-то более-менее знакомого. Тем более, если ты выросла на этой улице и на ней стоит твой дом.
Приличный дом. В который принято наносить визиты.
Маршин автоматически раскланивался с теми, кому кивала его дорогая Леночка. Знал он далеко не всех, но, если супруга кивает, значит и ему нельзя быть неучтивым. Это старая Москва, город полный патриархальных традиций и неспешности. Впрочем, эта неспешность была скорее некой демонстрацией принадлежности к определенному кругу, для которого по-прежнему необязательно куда-то спешить, что в нынешней Москве позволить себе мог далеко не каждый. Слишком уж все ускорилось, слишком уж бурно развивалась Первопрестольная и вся Россия, чтобы можно было соблюдать расслабленную степенность не на публику.
Спешили все. Спешили чиновники и военные. Суетились приказчики и торговцы. Убыстряли шаг даже милые барышни, спеша по своим женским делам. Что уж говорить о таких ревнителях старины и степенности, коими испокон веков были московские купцы всяких гильдий! Куда делась эта их показная неспешность? Современный московский купец больше не сидит за самоваром, он одет в деловой костюм, он едет на автомобиле, он…
Словно в доказательство рядом с ними притормозил сверкающий и роскошный лимузин «Руссо-Балт» С-100/120, из него вышел купец первой гильдии господин Филиппов, который, отстранив шофера, собственнолично открыл другую дверцу и подал жене руку.
Та, элегантно опершись на ладонь супруга, вышла в свет, сверкая и благоухая духами, самыми модными в этом сезоне.
Александр Тимофеевич остановился, придержав за локоть юную жену. Филиппов тем временем, взяв свою супругу под руку, подошел к ним:
– Господин Маршин! Гляжу, вы ли это?! Дорогая, позволь тебе представить моего хорошего знакомого – инженер-подполковник Маршин из Министерства внешней торговли. Благодаря его связям и усилиям мне удалось и в США дорожку протоптать и сюда американских вкладчиков привлечь. В общем – рекомендую!
Офицер склонил голову.
– Александр Тимофеевич Маршин, честь имею, сударыня.
Купец, в свою очередь, представил жену:
– Полковник ИВВС баронесса Любовь Александровна Галанчикова-Филиппова.
Поскольку баронесса была не в военной форме, а в обычном, пусть и очень модном, женском платье, то козырять Маршин не стал, ограничившись кивком. Полагающиеся по прежним временам всякого рода галантности в виде целований руки остались в прошлом. Сейчас, в дни пандемии, даже рукопожатия не приветствовались, не говоря уж об обниманиях и прочих целованиях. Штрафы были довольно внушительными, а инспектора Императорской Службы спасения славились своим полным наплевательством на положение, чины и титулы. Более того, имена знатных и известных нарушителей немедленно попадали в прессу, что создавало приличным людям куда больше проблем, чем банальный штраф. А уж про повторное попадание в лапы инспекторов ИСС и речи не могло идти, поскольку уже были случаи, когда графы получали приговор суда и привселюдно мели метлами улицы с утра и до вечера. Так что, желающих устраивать фронду на улицах быстро стало меньше.