Нападение Германии на Россию имело и вполне рациональные экономические объяснения. Во-первых, российские земли, граничащие с Германией были хорошо изучены германским капиталом и были самыми развитыми во всей Империи. Это был прибалтийский и петербургский промышленные районы, это была Польша, с неплохо развитой промышленностью, это была Украина с ее черноземами и богатейшими запасами полезных ископаемых — прежде всего угля и железных руд. Эти земли как бы «не принадлежали России», потому что на них жили преимущественно не русские, и то, что могло быть поглощено одной империей — может быть поглощено и другой. Вдобавок — там жило и немало немцев и людей с немецкими корнями. Захват этих территорий позволял разрубить гордиев узел противоречий между промышленностью и сельским хозяйством, между рабочими и крестьянами и дать всем возможность для расширения на 30–50 лет. Во-вторых — Россия считалась самой слабой среди великих держав, она проиграла Японии, ее только что сотрясла попытка революции, ее флот был потоплен. В третьих — немцы небезосновательно полагали, что нападению на Россию легче придать некую международную легитимность, нежели нападению скажем на Бельгию, Нидерланды или Данию. Составной частью мировой политики всегда была русофобия. В мире полагали, что удержание Россией Польши нелегитимно, в мире сочувствовали кавказским повстанцам, можно было оправдать захват Украины и Прибалтики. Вероятно, Германия не планировала включать эти территории в свой состав, планировалось создание нескольких прогерманских государств под покровительством германского оружия — которые и станут колониями для германской промышленности, сельского хозяйства и капитала. В четвертых — Россия была страной, с которой можно было истребовать и получить неплохую контрибуцию — а времена освоения французской контрибуции все помнили очень хорошо и мечтали это повторить. В пятых — устраняя Россию, Германия устраняла конкурента с долгового рынка. Германская экономика — была нетто-заемщиком и конкурировала на рынках долговых обязательств с Россией — устранение этого конкурента должно было понизить ставки и улучшить условия займов для Германии.
Наконец, Россия у германской интеллектуальной элиты просто вызывала презрение пополам с ненавистью как недоразвитая страна. Русские же считались не совсем полноценным народом, взявшим «не свое». В то же время — подчеркивалась необходимость иметь хорошие отношения с Великобританией. Вот, например слова принца Шенайх-Каролата, депутата рейхстага.
… каждый серьезно мыслящий человек в Германии проникнут убеждением в необходимости хороших отношений с Англией. Воинственные замыслы и шовинизм чужды немецкому народу. Сильный флот нужен нам для того, чтобы защищать торговлю, морское побережье и вывоз за границу и в колонии, но этот флот не должен иметь антианглийского острия. Англию и Германию объединяет общность культуры, в Англии существует Гетевское общество, а в Германии — Шекспировское…
В то же самое время — в Великобритании, не совсем полноценной страной считалась Германия. К континенту вообще культивировалось презрение, причем не только к Германии, но и к Франции — но Германия в отличие от самодостаточной и богатой Франции воспринимала британское презрение очень остро и болезненно. Сам кайзер Вильгельм, мать которого была немкой — ненавидел Великобританию, и втайне мечтал быть англичанином, английским аристократом, точно так же как Гитлер бомбил Лондон и говорил о родстве германской и британской нации. У Барбары Такман есть очень меткое замечание — все аристократы Европы мечтали походить на британских аристократов — все кроме русских. Видимо, это нездоровое стремление подражать Великобритании во всем, включая и британский колониализм — сыграли в решении Германии напасть на Россию не менее важную роль, чем объективная потребность Германии в рынках сбыта и землях для расселения излишнего населения. Германия мечтала о колониях — и это было скорее мечтой о «колониальной полноценности», чем объективной потребностью. У того же Хальгартена подробно разбирается история германского колониализма и делается вывод, что все германские колонии были убыточны.