Кардинально иной была реакция текстильных фабрикантов: почти половина всего объема сырья, обрабатываемого на их предприятиях, имело американское происхождение. Одним из недовольных был один из богатейших людей России Андрей Кноп, глава семейной фирмы "Людвиг Кноп", член ЦК и спонсор партии октябристов. Его компания была крупнейшим в России импортером американского хлопка-сырца и имела представительства в Нью-Йорке, Новом Орлеане, Чарльстоне и Саванне. Кноп был возмущен тем, что Гучков и Лерхе предприняли свою законодательную инициативу без консультаций с ним. Атаку на антиамериканскую пропаганду повела газета "Утро России", принадлежавшая семье Рябушинских. Изо дня в день в ней появлялись заголовки вроде "Не спросясь броду", "Стрельба по своим".
Эта дискуссия стала одним из факторов падения популярности октябристов. Гучков не был избран в Думу следующего, четвертого созыва. А текстильные фабриканты Павел Рябушинский и Александр Коновалов основали в ноябре 1912 года либеральную Прогрессивную партию, представленную в IV Думе 48 депутатами.
Вскоре — Россия заявила о победе в санкционной войне, так как экспорт США в Россию превышал импорт в несколько раз, и США потеряли русский рынок. По донесениям российского посла, американцы уже раскаиваются в содеянном, поскольку соглашение было выгодно больше им, чем России. Так было до 1914 года…
В марте 1917 года — российский посол с восторгом встречен в еврейском квартале, а уже в июне правительство США выделяет кредиты на 35 млн… долларов, согласовывает срочный заказ на покупку 2 тыс. паровозов и 40 тыс. вагонов, которые поставить не успели (как бы помогли эти паровозы и вагоны зимой 1917 года!). Якоб Шифф подписывается на русский Займ свободы на миллион рублей (2 % от общей суммы выпуска) и вскоре теряет все деньги.
Поздно…
Давайте, попробуем сделать выводы.
1. Дело не в Путине! Путин делает то же что Николай II. Но еще интереснее — исторические параллели по МИД. Сергей Сазонов — бывший посол России в США. Сергей Лавров — бывший посланник в ООН, тоже долго живший в США. По сути — те слова, что сказал тогда Сазонов в Думе — сегодня мог бы повторить и Лавров.
2. Санкции ничего не дают! Этого американцы никак понять не могут. Более того — в России всегда находятся сильные группы, заинтересованные в продолжении политики санкций и контрсанкций — и все эти группы антизападные.
3. Россия критически не умеет работать с Конгрессом США. Президент Тафт был явно не менее пророссийским, чем сейчас президент Трамп. А вот место и роль Конгресса — мы как не понимали так и не понимаем.
4. Вопрос о суверенной демократии как стоял, так и стоит. В том же самом контексте.
3.4. Британская империя
Писать про Британскую империю, про Великобританию, какой мы ее знаем теперь — и сложно и просто. Сложно — потому что это другая цивилизация. Враждебная нам уже хотя бы потому что она — другая, в ней все устроено совсем иначе. Просто — потому что мы знаем о ней больше, чем наверное о самих себе…
Например — в Великобритании 1917 год был невозможен по определению. Как и французская революция и испанский фашизм. Просто потому, что это не Западная Европа. Потому что там другие корни, другие идеалы и другие принципы бытия.
Лучшее, что можно найти про суть Великобритании я нашел у Джереми Паксмана.
Когда классовая структура Франции взорвалась революцией, родилась новая модель француза и француженки. «Подданным было сказано, что они стали Гражданами, — пишет искусствовед и историк Саймон Шама, — совокупность подданных, которых сдерживали несправедливость и устрашение, стала Нацией. От этого новшества, от этой Нации Граждан можно было не только ожидать, но и требовать справедливости, свободы и изобилия». Не претерпевший с тех пор изменений революционный идеал принес катастрофические побочные эффекты вроде оплакиваемых Стайнером тысяч людей, погибших во время Парижской коммуны. Однако сложилось представление о Гражданском Государстве, в котором у людей есть четко определенные права и обязанности, гарантированные конституцией. Англичане, не испытавшие такого, подобного землетрясению, шока, остались нацией индивидуумов, не ожидающих от государства чего-то грандиозного. Любопытно, что до революции целый ряд французов, в том числе Вольтер, Монтескьё и Мирабо, побывали за Ла-Маншем и превозносили именно это свойство англичан. Во время Американской войны за независимость, когда французские соглашатели провозгласили, что они на стороне восставших колоний, Бомарше получил письмо от одного своего друга, в котором говорилось, что «весь мир смотрит на Францию как на избавителя, как на единственную нацию, способную побить англичан». Но в этом письме был и совет: «Случись вам одержать победу, проявите уважение к Англии. Ее свободы, ее законы, ее таланты не подвергаются угнетению абсурдным деспотизмом. Это образец для любого государства». Даже такой кровожадный революционер, как Жан Поль Марат, восхищался тем, что ему удалось узнать об английской политической традиции, когда он был в Лондоне в изгнании; Джон Буль счел бы странным, что его считают вдохновителем Французской революции, но отчасти так оно и есть.