11 января 1919 г. Рожков написал письмо Ленину, в котором призвал отказаться от политики военного коммунизма, ведущей страну к «страшной катастрофе», и ввести рыночные отношения, новую экономическую политику с «социалистической целью». Не удовлетворившись ответом Ленина, 4 февраля написал ему второе письмо с похожим содержанием. Фактически ещё ранее, в ряде статей 1918 года, а также статей, написанных в течение 1919–1920 гг., Рожков развивал и пропагандировал идеи НЭПа.
…
И хотя у Ленина в связи с этим были особенные мотивы не любить Рожкова и писать: «этот человек есть и будет, вероятно, нашим врагом до конца», — тем не менее, он не выслал его из страны в 1922 г. вместе с 300 других историков и социологов на т. н. философском пароходе, а нашел целесообразным оставить в стране, хотя и «под надзором». Возможно, Ленин понимал, что без таких ученых-практиков, пусть даже записанных во «враги», новая власть будет нежизнеспособной, так как некому будет её спасать от её собственных ошибок.
Об этом свидетельствуют и следующие факты. Реформы в аграрной области после октября 1917 г. Ленин осуществлял вовсе не по той программе, которую по его настоянию принял IV съезд РСДРП (национализация земли в пользу государства), а по программе Рожкова (передача помещичьей земли непосредственно крестьянам), или во всяком случае по схеме, очень близкой к тому, что ранее предлагал Рожков. НЭП тоже был введен Лениным в начале 1921 года в соответствии с рекомендациями Рожкова и вопреки всем тем теориям и стратегиям, которые перед этим разработал сам Ленин.
Вот так то вот. Рожков оказывается подлинный автор НЭПа. Который Ленин ввел для того чтобы спасти власть большевиков от всеобщего рабоче-крестьянского восстания. Потому что политика Троцкого, политика военного коммунизма — почти к нему привела. Существует то ли легенда, то ли быль, что толчком, заставившим Ленина развернуться — стала забастовка на одном из московских заводов. Он приехал туда на митинг инкогнито, послушал, потом взошел на трибуну и спросил — так вы что, товарищи рабочие — хотите возвращения царизма? Все молчали, а потом раздался глумливый выкрик — а хоть бы и так, лишь бы было что пожрать! Вот тогда-то Ленин и понял, что надо разворачиваться, пока из Кремля на штыках не вынесли. Видимо, непримиримость противоречий между большевиками и меньшевиками была… скажем так преувеличена, по крайней мере для Ленина. Если надо было — он брал куски программы у эсеров, у меньшевиков, не стеснялся. Но — куски. И видимо, с первых лет существования советской власти — в уже правившей партии большевиков существовала и меньшевистская фракция.
Но это всё — не по теме.
Первое, что бросается в глаза, когда читаешь эту программу. На первом месте — права трудящихся, которых в то время и десяти процентов не было. Права человека как такового тоже есть, хотя они не на первом месте и даны достаточно сумбурно. Крестьянам дана, по сути, подачка — право отнять у кого-то землю. И — всё. И совершенно ничего не говорится о защите права собственности. И прав тех, кто имеет собственность. Наоборот — это право попирается раз (при разборе земли) и нет никакой гарантии того что оно не будет попираться и далее (как в итоге и вышло).
Я понимаю, почему так. Не было создано массового городского собственника — да сколько их было, горожан то. А крестьяне жили по своему праву, и собственности у них было недостаточно, чтобы они ей дорожили. Скорее даже так — им как то в голову не пришло, что они могут не только не получить чужое — но и потерять свое. Свою корову, свою лошадь, свой клочок земли. Им просто в голову не приходило, что кто-то придумает колхоз. А его придумали.
Крестьяне до 1914 года богатели, благосостояние в деревне, конечно, неравно нарастало — но нарастало. И было понимание, что так будет и дальше. В программах политических партий, кстати (кроме как у эсеров), лукаво не упоминалось, что лучшая земля к тому времени была не у помещиков, а у выделившихся из общины крестьян (их стыдливо упоминали как «частновладельческие земли»). Раскол пролегал уже там, не между помещиками и крестьянами, помещиков было мало и земли у них было мало. И что было делать — не с помещиками, а с такими же крестьянами, ставшими сельскими хозяевами — не знал никто. Эсеры предлагали снова сложить все в один котел и поделить — но тогда хлеба не то что на экспорт, но даже и для города — не жди.
В вопросе прав трудящихся — тоже была мина. Рабочие не поняли одной вещи — если на Западе есть капиталисты, есть трудящиеся и есть государство. Но для государства трудящиеся — избиратели и их много, потому к ним прислушиваются. Если убрать капиталистов и роль капиталиста будет исполнять государство, тем более тоталитарное государство — тогда ему не нужны будут избиратели, а удовлетворять требования рабочих оно будет вынуждено за свой счет, а не за счет капиталистов, как это и прописано в программе. А деньги всегда нужны на что-то другое, и потому государство неизбежно становится жестоким эксплуататором, намного более жестоким, чем любой капиталист.