Ю.С. Пивоваров «Полная гибель всерьез»
Между 1850 и 1914 гг., за 60 с небольшим лет, население России выросло в два с половиной раза (68 млн… человек — 170 млн… человек; в 1900 г. — 125 млн… человек). Это были самые высокие в тот период темпы увеличения населения в Европе. Вместе с тем урожайность зерновых была существенно ниже, чем среднеевропейская. В течение XIX в. на 60 % увеличилась и посевная площадь (1809 г. — 80 млн. га, 1887 г. — 128 млн. га). «Однако даже такого безостановочного расширения посевной площади не хватало, поскольку… население росло еще скорее, а урожаи оставались на прежнем уровне. К 1880-м годам в средней и южной полосе России целины практически не оставалось, и земельная рента увеличилась необыкновенно. В то же самое время… рост современной промышленности лишал крестьянина основного источника побочного дохода.
Действительно, несмотря на значительное расширение посевной площади, сельское население росло еще быстрее, намного быстрее. В результате начался процесс обезземеливания миллионов крестьян. Не поспевала за резким демографическим подъемом и урожайность. В начале XX в. крестьянство европейской части России собирало 14 пудов хлеба на душу населения. Прожиточный минимум официально определялся в 20 пудов. Годовой доход средней крестьянской семьи тоже значительно отставал от минимального прожиточного (38 и 49 рублей соответственно).
Таким образом, русское крестьянство в целом явно недоедало. К примеру, потребление хлеба на душу населения в России равнялось 13 пудам, во Франции — 22,3, в Германии — 19,45, в Великобритании — 18,39. В год на питание тратили: русский крестьянин — 20 руб., немецкий — 40, французский — 56 руб. Причем происходило постепенное ухудшение питания, что, безусловно, сказывалось на здоровье крестьян. Об этом свидетельствовало нарастание доли так называемых забракованных и получивших отсрочки по состоянию здоровья при приеме на военную службу. В 50 губерниях Европейской России в конце 70-х годов таких было 11 %, а в начале XX в. — 22 %.
Обратите внимание на два не слишком-то заметных факта. Первый — так как бедные крестьяне, работая на земле, не могли прокормить даже себя — им приходилось хлеб покупать. Конкурируя в этом смысле со скупщиками для экспорта. И второй. Раньше дополнительным доходом семьи было кустарное производство. Но вследствие развития промышленности, ни город, ни богатый односельчанин уже не нуждался в кустарных поделках, он покупал фабричную вещь. А развитие промышленности снижало и спрос на сезонную и низкоквалифицированную рабочую силу — нужна была квалифицированная и на весь год. Так город и бедная часть деревни стали друг другу СОВСЕМ НЕ НУЖНЫ.
Столыпин пытался переселять лишних крестьян в Сибирь — плохо получилось. Радикалы же подсказали, что делать, и крестьянский мiр пошел у них на поводу, убив в 1917 году государство, мешавшее новому переделу земли, как убивали раньше не дающего жить хозяина.
Обращу внимание — подобная жизнь не имеет ничего общего с жизнью в Европе, где закон все-таки признавали все крестьяне и вынуждены были уважать. Британский кровавый уголовный кодекс со смертной казнью по 288 составам преступлений не уважать было невозможно, и на селе там существовали сельские общины, живущие именно по этому закону. В России собственно Россия — ограничивалась городами, за городской чертой начиналось уже что-то совсем иное. Немало этому способствовал и минимальный полицейский и чиновничий аппарат, в несколько раз меньший, чем в европейских странах. Закон просто никто не представлял — кроме являвшихся солдат, если происходил бунт или убийство. Раньше был хотя бы помещик, который жил на селе и был кровно заинтересован в том чтобы его не подняли на вилы — но сейчас большинство помещиков и не показывалось в деревне, занимаясь кто проживанием последнего, кто спекуляциями.
2. В продолжение первого тезиса — крестьянин долгое время не имел доступа к нормальному государственному суду, но в нем по факту и не нуждался (по крайней мере, он так думал). По всем мелким делам — а крупных в деревнях почти не было — судил либо сход, либо мировой (непрофессиональный) судья. Закон, по которому принимали решение — не имел ничего общего с официальной, государственной правовой системой.