• наделен некоторыми правами верховного политического арбитра, например, правом роспуска нижней палаты парламента в ситуациях тупиковых политических кризисов;
• назначает судей (благодаря чему третья власть становится-таки независимой от первых двух).
Многие относятся к полемике о государственном устройстве будущей России как к занятию сугубо схоластическому, и отчасти они правы. Но лишь отчасти. Да, и 25 лет назад любой умный скептик сказал бы, что обсуждение посткоммунистического бытия страны лишено практического смысла, ибо «посткоммунистическое» при нашей жизни не наступит. Но вот как-то очень быстро пришел 1989 год, и…
Нечто похожее совершается и сегодня. Я все больше убеждаюсь, что страна уже находится внутри процесса, который можно определить как «перестройка-2». О некоторых важных предпосылках и чертах этого процесса – см. здесь. Опять же, важно терминологически определиться на берегу. Перестройка – это не революция сверху, как многие почему-то думают. Перестройка – это, скорее, нечто прямо противоположное. Это – попытка правящей элиты сохранить существующий строй в условиях, когда неэффективность строя уже стала очевидной самим элитам. Перестройка – это расползание основ существующей политико-экономической системы, которое правящее меньшинство пытается отчасти купировать, отчасти игнорировать, – пока, как сказал бы новейший классик, процесс распада системы не принимает очевидно необратимого характера. Так всё и происходило и в СССР конца 1980-х. Так все происходит и сегодня.
Не будем трогать все аспекты/элементы перестройки-2, коснемся одного: делегитимации инстанции верховной власти. В 1989–1990 гг. была делегитимирована власть Политбюро ЦК КПСС. Почему? Потому что источником этой легитимности были «вечно живое» (единственно верное) учение и сам по себе советский (коммунистический) проект. «Советский» и «коммунистический» – это, бесспорно, не одно и то же, но в контексте этого нашего обсуждения разница несущественна.
Как только системообразующее учение перестало быть единственно верным, а коммунистический проект выпал из реальности, сразу стало понятно, что оснований для власти Политбюро больше нет, а каждая союзная республика вправе сама решать, как ей интегрироваться в «цивилизованный мир» (то есть в победивший капиталистический проект). Последний гвоздь в гроб коммунистической идеократии забил Михаил Горбачев весной 1990 года, введя «светский» (не вписанный в идеократию) пост президента СССР и тем самым лишив эксклюзивности сакральный контур власти в лице партийных инстанций. Сейчас мы наблюдаем частичную делегитимацию президента РФ. Действующий глава государства воспринимается все менее серьезно и более забавно. Его публичные слова стремительно теряют какую-либо вещественную ценность.
Но дело здесь не в личных качествах Дмитрия Медведева и не в его склонностях к электронным игрушкам последнего поколения. И даже не в восприятии власти как увлекательной компьютерной игры. Глубинных причины делегитимации – две. Общая и частная.
Общая – это объективное начало исторического процесса перестройки-2, неизбежно (на первом этапе – вопреки желанию элит) ставящего под сомнение все основополагающие институты, политико-социальные конструкции длящейся/уходящей эпохи. Частная – это так называемый тандем. Конструкция власти, в которой на не вполне понятных основаниях, зато с правом решающего голоса присутствует «другой президент», нарочито воспринимаемый многими как «настоящий правитель». В данном случае – Владимир Путин, но, опять же, персоналии здесь не имеют определяющего значения.
Русское политическое сознание не приемлет двух царей. Царь может быть только один. Если царей больше одного – ни один из них уже не может считаться настоящим, что бы ни говорила по этому поводу пропаганда, официальная или антиофициальная. Сам факт наличия тандема – пусть и не в институциональном, а исключительно в мифологическом качестве, разницы нет – подорвал основания легитимности существующей власти и тем самым способствовал распространению перестроечных ощущений и настроений. Путин, с точки зрения логики и интересов системы, совершил огромную ошибку, не уйдя – вопреки, как я по-прежнему уверен, его личным желаниям и приоритетам – полностью от власти в 2008 году. «Тандемократия», изначально призванная зацементировать каркас сегодняшней власти посредством некоего сочетания в ней «старого» и «нового», сыграла в истории прямо противоположную роль.
И что бы ни происходило дальше – объявит ли 18 мая Медведев о своем втором сроке, отправит ли он в отставку путинское правительство или, напротив, Путин решит возвращаться в Кремль, – разрушительных последствий «тандемониума» этот режим полностью уже не изживет и не преодолеет. Это значит, что следующему (с мая 2012 года) президенту России, кто бы им ни оказался, придется снова ставить вопрос о восстановлении легитимной верховной власти. С определенного момента этот вопрос игнорировать уже будет нельзя – если, конечно, не дожидаться момента, пока верные генералы не уговорят тебя отречься от престола, а бывшие коллеги по ЦК КПСС не сообщат, что твоего государства больше не существует.