Каждый советский человек знает, что все эти атрибуты независимости и суверенности советских республик — фикция. Однако — фикция, превращенная в идеологическую категорию, стала эффективным инструментом советской пропаганды в странах Третьего мира.
Эту фикцию Ленин нашел не сразу. Насколько счастливой оказалась формула «право народов на самоопределение» в ее ленинском диалектическом толковании как право фиктивное, настолько же долгим было блуждание Ленина в поисках другой диалектической формулы: именно, как найти такую форму правления будущей большевистской империи, чтобы такая империя выглядела как добровольное объединение свободных и суверенных народов. Задача была не из легких даже для такого диалектика как Ленин: создать независимые по форме, но абсолютно зависимые от Москвы национальные республики в планируемой им новой империи…
При этом Ленин до революции категорически отводил всякую мысль о федерации. Вот что он утверждал:
«Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации» (ПСС, т. 24, стр. 140).
В другом месте:
«Нетрудно видеть, почему под правом самоопределения наций нельзя понимать ни федерации, ни автономии… Вставить в свою программу защиту федерализма марксисты никак не могут; об этом нечего и говорить» (там же, стр. 218).
А что же Ленин предлагал? Вот его директива по управлению над нерусскими народами в его будущей империи:
«Необходима, писал Ленин, широкая областная автономия (не для одной Польши, а для всех областей России) и вполне демократическое местное самоуправление» (Ленин. О национально-колониальном вопросе, стр. 145).
Во всех дореволюционных писаниях Ленина и документах его большевистской партии говорится лишь об «областных автономиях» Польши, Финляндии, Прибалтики, Кавказа. Причем, сама эта «областная автономия» толкуется как просто местное самоуправление, созданное на таких же основаниях, что и в любой русской области. Однако, когда после февральской революции Ленин вернулся в Россию и воочию увидел рост движения центробежных сил на окраинах бывшей Российской Империи, то он должен был констатировать, что его «областная автономия» бесперспективна и отвергается нерусскими народами. Ленин, который никогда не был рабом ни марксистских догм, ни собственных писаний, сделал из новой ситуации трезвый вывод. На Первом съезде Советов в июне 1917 г., как уже отмечалось, он впервые от имени большевистской партии объявил, что его цель — федерация республик. Через четыре месяца, захватив власть в Петрограде, Ленин объявил о создании Российской федерации русского и нерусских народов. Эта первая попытка Ленина сохранить бывшую царскую империю, придав ей форму федерации, успеха не имела. Нерусские народы, ссылаясь на их право на независимость, признанное большевиками, начали в 1918 г. объявлять один за другим о своем выходе из состава России и образовании независимых государств. Такие независимые государства создали Украина, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония, Туркестан, Татаро-Башкирия, Северный Кавказ, Грузия, Армения, Азербайджан. Все они впоследствии, одни раньше, другие позже, были покорены. Некоторые из них были присоединены прямо к РСФСР (Северный Кавказ, Туркестан, татаро-башкиры, Крым), а другие народы были объявлены «независимыми» советскими республиками (Украинская ССР, Белорусская ССР, ЗСФСР, куда входили Грузия, Армения и Азербайджан). До 1922 года, т. е. до создания СССР, они не подчинялись центральным государственным органам в лице РСФСР и в этом смысле они были «независимыми» советскими республиками. Однако это была видимость независимости, иначе говоря, фиктивная независимость, ибо этими республиками, как и Российской федерацией, руководил высший законодательный, исполнительный и контрольный орган в одном лице: ЦК партии большевиков прямо и непосредственно из Москвы, ЦК, который никогда не признал как в своем уставе, так и на практике, не только независимости, но даже местной автономии компартий этих республик. Опытный в этих делах старый большевик, председатель Совнаркома Грузии, потом председатель ЦИК Закавказской федерации Филипп Махарадзе говорил на 12 съезде партии в 1923 г.: