«Нергалово племя! — честил он амазонок, но более всего укорял самого себя за то, что попался на уловку подлой колдуньи. — Не надо было пить эту отраву… Из-за нее я все выболтал, — сокрушался киммериец, но поправить сделанное было уже нельзя. — Хотя, — подумал он, — был у меня разве другой выход? Все равно бы заставила проглотить эту гадость. Которая, кстати, очень походила на великолепное аргосское… — Поразмыслив, Конан решил, что в колдовских руках любой может превратиться в безвольную игрушку. — Так что нечего зря скулить. Сейчас надо искать выход!»
Он снова заметался по камере. Однако ему упорно не везло. Отчаявшись, он упал на солому и заснул, справедливо рассудив, что грядущие неприятности лучше встречать в хорошей форме, а в том, что неприятности еще будут, он не сомневался ни на миг.
Утром ему дали похлебку из овощей с кусочками мяса, и варвару вновь пришлось лакать это варево, как собаке. Про себя он решил, что лучше так, чем морить себя голодом. Некоторое время его не беспокоили, и Конан подумал, что про него забыли, но он ошибался: загрохотал засов, и на пороге появились стражницы. Ему не составило бы большого труда раскидать их, даже вооруженных, будь он свободен. Они заковали его по-новому. Теперь руки киммерийца были соединены спереди, а короткая цепь проходила к шее назад, так что он не мог поднять руки выше пояса, но зато мог распрямить ноги. Подталкивая в спину остриями мечей, стражницы вывели Конана во двор, повели вдоль стены к каменной изгороди, открыли решетчатую дверь, втолкнули его внутрь и вновь закрыли решетку.
Варвар огляделся. День был пасмурный, клочья низких облаков быстро бежали по небу, иногда порывы свежего ветра приносили мелкий дождь, но все равно киммериец был рад тому, что оказался на вольном воздухе, а не под низкими сводами ненавистного подземелья.
Он стоял на небольшой, шагов двадцати в ширину и длину, арене, а перед ним на возвышении за низкой оградой сидели несколько амазонок, среди которых он узнал правительницу Эниду и Мэгенн. Других женщин он видел впервые, видимо, это были придворные или кто-то из знатных амазонок или военачальниц, судя по перьям на их шлемах и пышным одеждам, не принятым у простого люда этой страны.
— Сейчас ты нам покажешь, на что способен, самец! — провозгласила седая женщина в темной накидке, приподнявшись со своего места. — Дайте ему оружие!
По ее знаку одна из стражниц, стоявшая на площадке, бросила варвару грубо обработанную деревянную дубину с сучковатым утолщением на конце. Конан взял ее в руки, насколько позволяли обручи, и, подняв голову, спросил:
— И что же вы хотите увидеть? Как я буду драться, если не могу поднять руки?
— Это и будет самым забавным! — засмеялась Мэгенн. — Я думаю, — повернулась она к Эниде, которая горящими от возбуждения глазами смотрела на киммерийца, — мы славно повеселимся!
— Пожалуй! — согласилась правительница. — А кто его противник?
— Я приказала привести того, рыжего, — повернулась к ней седая жрица. — Они почти одного роста, так что мы сможем позабавиться подольше.
— Ха-ха-ха! — засмеялась Энида. — Недаром ты у нас старшая воспитательница, Иподима. Соображаешь…
Польщенная похвалой правительницы, седая женщина стремительно поднялась со своего места и скомандовала:
— Рыжего!
Сбоку от Конана что-то заскрипело, он повернул голову и увидел, что в ограде была и вторая дверь, подобная той, через которую провели его. На арене появился огромный рыжебородый человек, не уступавший ростом киммерийцу, такой же мощный, со свирепым выражением лица, украшенного свежим багровым рубцом поперек левой щеки. Увидев его, зрительницы закричали наперебой:
— Эй! Рыжий! Покажи киммерийскому ублюдку, на что ты способен, бородач!
Похоже, подобные представления тут уже происходили, а рыжебородый победил всех противников. Он, как и варвар, был раздет и так же скован. Ему тоже бросили дубину.
— Сходитесь, дикари! — подала команду Иподима. — Кто останется жив, получит великолепный обед!
Ее слова были встречены радостным хохотом и улюлюканьем зрителей. Бойцы закружили по арене, присматриваясь, друг к другу.
— Я выбью тебе мозги! — прохрипел рыжий великан.
— Попробуй, — усмехнулся киммериец, покрепче сжимая дубинку.
Противник, как понял варвар по его выговору и копне рыжих волос, — несомненно, уроженец Асгарда. Значит, придется драться до конца. Эти люди, как и киммерийцы, не были трусами и не просили пощады, не отступали, даже получив серьезные раны, и сражались до тех пор, пока могли держать в руках оружие, и пока билось сердце.
Конан давненько не бывал в родных местах и почти отвык от того, что можно встретить подобного себе человека — остальные народности были куда как мельче и не столь могучи.
«Может так случиться, что это мой последний бой, — подумал варвар. — Жаль, если придется умереть не на поле битвы, а в шутовском поединке на потеху этим сучкам…»
— Клянусь Кромом, легким для тебя бой не будет, — пообещал киммериец.
Конан был спокоен и холоден. Уж если так сложилась судьба, надо умереть достойно, попытавшись, однако, сделать все возможное, чтобы уступить эту участь противнику. Варвар решил не бросаться первым на рыжего, а подождать, пока тот нанесет свой удар.
— Вы кто, курицы или мужчины? Начинайте! — орали зрительницы, жаждавшие крови.
Скованные цепями бойцы не могли размахнуться, как следует, и пока им самим было не очень-то понятно, как действовать, чтобы нанести разящий удар.
Асир не выдержал первым, он прыгнул на Конана и, отклонившись всем телом, попытался ударить противника по голове. Киммериец стремительно отскочил вправо, перед ним на мгновение мелькнула незащищенная голова со спутанными рыжими волосами, но он промахнулся. Рыжий чуть не поскользнулся на мокрой от дождя траве, но резко обернулся и встретил новый удар варвара. Противники снова разошлись. Амазонки кричали:
— Бей! Давай!
Рыжий вновь бросился на него.
— Прощайся с жизнью!
— Не торопись хоронить меня!
Варвар ловко отбил удар, направленный ему в грудь, и врезал асиру по ноге. Тот не ожидал такого отпора и, взвыв от боли, опустился на одно колено. Хрясь! Дубина Конана разметала траву, а рыжий успел увернуться, и сильно ткнул киммерийца в бок, распоров кожу. Из раны показалась кровь, которая багровой струйкой потекла по бедру.
— Молодец, асир! Прикончи его! — закричала седая жрица.
— Киммериец! Поддай рыжему! — послышался чей-то ответный вопль.
«Ого, — зорко следя за противником, подумал варвар. — Неужели еще и ставки делают, гадюки?»
Он быстро пошел на бородача и замахнулся дубиной, насколько позволяли скованные руки. Тот выставил свое оружие, чтобы отбить удар, широко расставив ноги для устойчивости. Конан стремительно отпрыгнул сначала вправо, потом вновь к асиру и стопой подцепил одну из его расставленных ног.
Парировав направленный на него удар, варвар одновременно отпрянул назад, дернув ногу рыжего. Тот не устоял и рухнул на спину.
— Видишь, мой бьет! — истошно завизжала одна из зрительниц. — Давай, киммериец!
— Бей его, acир! — подхватила другая, и на возвышении поднялся невероятный шум.
Женщины вскочили с мест, вопили, улюлюкали.
Непередаваемое зрелище: двое перепачканных кровью голых мужчин, нелепо размахивавших дубинами, доставляло им немалое удовольствие.
Конан подпрыгнул к лежавшему на земле противнику и врезал дубиной ему по голове, но тот непостижимым образом сумел увернуться и вновь ощутимо зацепил варвара, на сей раз по ноге. Теперь уже взвыл киммериец. Боль была сильной, и на мгновение он потерял способность двигаться. Этого оказалось достаточно, чтобы рыжий вскочил на ноги. Он попытался сразу же напасть на варвара, но Конан отмахнулся дубиной и задел руку соперника. Асир теперь стал гораздо менее заносчивым, чем в начале схватки.
— Кончай его, Конан! — раздался чей-то крик, и киммериец узнал хрипловатый голос Мэгенн.